Она любила мужа за его чувствительность, оригинальность, за все то, что отличало Коля от остальных. В их отношениях не было места принуждению и соперничеству. Они рука об руку шли к счастью.
— Что может заставить человека убить своего ребенка? — задумчиво пробормотал Коля. — Может, я был крикуном и целыми днями не давал матери покоя? Но если так, зачем было брать меня к себе в спальню? В доме полно комнат…
— Стоп! Мы договорились, что ты больше не будешь об этом думать, Коля.
— Ладно, попробую не думать. Пожалуйста, никому не рассказывай. Жиль не стал ничего говорить Софи, а Альбан — Валентине. Из-за детей. Из-за того, что существует риск, что они…
— Слава Богу, что у нас нет детей.
— Я с тобой согласен.
Малори пододвинулась, чтобы положить голову мужу на плечо.
— Какой ты видишь нашу ванную?
— В нежных тонах. Цвета чайной розы, возможно, с добавлением кобальтово-синего.
Он пустился в описание своих замыслов. У них завязалось оживленное обсуждение, и две минуты спустя они отправились в ванную, чтобы сделать кое-какие наброски.
* * *Альбан поставил чайник на стол и повернулся, чтобы взять тосты. Валентина с улыбкой следила за ним, таким внимательным и предупредительным.
— Если бы в тот вечер не пошел дождь, — сказала она, — меня бы здесь не было!
— В какой вечер?
— В наш первый вечер. Когда мы, отчаянно промокшие, вместе ждали такси.
— Представь, а ведь могло бы приехать два такси вместо одного!
— Тогда ты не поехал бы со мной, не попросил бы у меня номер телефона, ты…
— Я узнал бы твой номер у друзей. Я сразу тебя заприметил.
— Врешь! На той вечеринке было столько симпатичных девушек!
— Нет, Валентина, это правда. Когда я увидел, что ты надеваешь пальто, я тут же схватил свое, потому что хотел выйти вместе с тобой.
Взволнованная этим признанием, она опустила глаза и посмотрела на левую руку, где на пальце сверкало подаренное накануне кольцо.
— Упрямец… — сказала она, улыбаясь. — Я не хотела, чтобы ты…
— Дарил кольцо в честь помолвки, и даже обручальное кольцо тебе не нужно. Ты мне уже говорила. Пускай это будет подарок к Рождеству.
Альбан разложил тосты по тарелкам, присел рядом с ней на скамейку и обнял за плечи.
— Ты — самое лучшее, что со мной когда-нибудь случалось, — шепнул он ей на ухо. — Разумеется, когда не упрямишься и не уходишь, хлопая дверью.
— Я не хлопаю дверью, — не согласилась Валентина. — Тогда мне было грустно, я на тебя разозлилась, но, выйдя на улицу, поняла, что мне некуда идти.
— Как это?
— А вот так. Я не могла сказать, что возвращаюсь к матери, потому что она мне не обрадуется, и это взаимно. И не могла вернуться к себе на Монмартр, потому что перестала платить аренду. Теперь у меня нет дома.
— Здесь ты у себя дома!
— Нет. Этот дом — «Пароход». Родовое гнездо Эсперандье.
— И ты теперь член нашей семьи. Тебя это огорчает?
— Скажем, мне это кажется… странным.
Увидев расстроенное лицо Альбана, Валентина решила объяснить свою мысль, но только после того, как сгрызла половину тоста.
— До нашей встречи я не знала, что такое счастливая семья, и у меня не было желания создать собственную. Мы с матерью и отчимом не любили друг друга, но нам приходилось жить вместе. Я сбежала оттуда при первой же возможности, и мне очень нравилось жить одной, быть независимой, не общаться с теми, кто мне неприятен. Потом, как ты знаешь, у меня был печальный опыт отношений с типом, который… В общем, после всего этого я решила, что не буду ни к кому привязываться, стану спокойно жить в своей берлоге.
— Я понимаю. Тебе тяжело все время быть в окружении людей, тем более что нас здесь много — мои братья, невестки, племянники, бабушка… «Пароход» принадлежит всей семье.
— Это придает ему особое очарование, дорогой. Я не могу представить, как бы мы месяцами жили вдвоем в таком огромном доме! В этих «родоплеменных» отношениях есть что-то жизнеутверждающее.
Она говорила это не только желая доставить ему удовольствие, но и потому, что действительно начала привыкать к родственникам Альбана. Несмотря на открытую антипатию со стороны Софи, Валентине, приложив определенные усилия, похоже, удалось завоевать свое место в семье. Быть частью большого клана — как это непохоже на привычное ей с детства состояние одиночества! Вдобавок ко всему, в свое время она одобрила намерение Альбана поселиться на «Пароходе» и теперь не могла пойти на попятный.
Валентина приподняла левую руку, и кольцо заиграло в лучах солнца.
— Кольцо имеет символический смысл, — тихо сказала она.