— Послушай, — сказал один санитар другому. — Давай его двигать…
— Я сам могу двигаться! — рявкнул Грэг. — Я сам дойду до вашей чертовой машины.
— Нет! — запротестовал санитар, но Грэг снова выругался. Они попытались удержать его, но он был слишком сильным, даже после аварии. Ему удалось наполовину выбраться из машины, и, когда они снова стали удерживать его силой, он пригрозил им кулаком.
— Я пойду сам, — грозно предупредил он.
— Пусть идет, — сказал один из них небрежным тоном. — Мы его подберем, когда он упадет.
— Я не упаду, — усмехнулся Грэг. — Потому что это очень важно.
Мужчины отошли, наблюдая, как он с трудом поднимается. Ноги его подгибались, но он ухватился здоровой рукой за дверцу и медленно выпрямился. Когда он сделал первые неуверенные шаги, под ногами у него зазвенели осколки стекла. Он опять выругался и посмотрел вниз. Его босые ноги кровоточили.
— Линда, помоги мне. — Он слегка покачнулся, но устоял на ногах.
— Грэг, — взмолилась Линда. — Прошу тебя, ложись.
— Нет, — поморщился он. — Я уже иду. А где Томми? Я слышу, как он плачет. Нужно, чтобы он видел, что со мной все в порядке.
— Пожалуйста…
— Томми! Томми, мой самый главный человек! Иди сюда! Поедем со мной в больницу. У меня все хорошо.
— Грэг, — умоляла она, поддерживая его одной рукой за талию.
— Я хочу видеть своего самого главного человека, — упрямо твердил он. — И тебя тоже. Я никуда не поеду без вас.
Кое-как, прихрамывая, он доплелся до миссис Фултон и Томми и протянул здоровую руку малышу.
— Давай, я понесу тебя. Все отлично. Только постарайся не задеть мою вторую руку, хорошо?
— Грэг, тебе нельзя, — с тревогой в голосе сказала Линда.
— Можно, — возразил он. У него снова подогнулись колени, когда он взял на руки Томми. Но он сохранил равновесие и прижал к себе мальчика. Тот спрятал лицо на его плече. — Видишь, малыш, — сказал он в волосы Томми. — Все отлично. Радуйся. Потребуется нечто большее, чем неосторожно переходящий улицу пеликан, чтобы свалить меня.
С большим трудом, неуверенной походкой и крепко держа Томми, ему удалось дойти до «скорой».
— Я с тобой, малыш, — твердил он. — Не плачь. Я с тобой, и я здоров. Я не покину тебя, дружок. Ты меня слышишь? Все хорошо. У меня есть ты, и я с тобой не расстанусь.
— Ребенка брать нельзя, — предупредил один из санитаров.
Грэг оборвал его, сверкнув глазами:
— Мне можно, и я его возьму с собой. Это не какой-то ребенок — это мой мальчик. Это мой любимый мальчик. Правда, дружок?
Томми поднял голову, взглянул на Грэга глазами, полными слез, и кивнул. Потом снова спрятал лицо на плече у него, крепко обняв его за шею.
— Мистер, вы сумасшедший, — сказал санитар.
— Верно, — ответил он, продолжая шагать. — Поэтому держись в сторонке, парень. Пошли, Линда.
Грэгу удалось, несмотря на шоковое состояние и страшную боль, держаться прямо и дойти до «скорой» с Томми на руках, ни разу не споткнувшись и не покачнувшись.
Он делает это для Томми, думала потрясенная Линда, следя за каждым его шагом. Он делает это, чтобы Томми не испугался. Может, это и сумасшествие, но это замечательно. И я люблю его за это.
Она могла любить его за это, но позднее она за это же его и отругала. Это было на следующее утро, когда она приехала в больницу, чтобы забрать его домой. Она нашла его в саду, в тени пальм.
— Ты же мог навредить себе, — сказала она. — Почему нельзя было сделать, как тебе говорили?
— Ты знаешь почему. — Он упрямо тряхнул головой.
Конечно же, она знала. Раненый и чудом оставшийся в живых, в тот момент он думал не о себе, а о Томми. Он знал, как сильно будет напуган малыш, который еще помнил смерть отца. И нашел в себе силы убедить мальчика, что в этот раз все было по-другому, что ничего страшного не произошло и что все у них будет хорошо.
Линда вздохнула. Она села на каменную садовую скамью, а Грэг примостился рядом на низкой ограде. Ему полагалось ждать ее в кресле на колесах, но он был слишком неугомонным и не подчинялся никаким правилам.
— Знаешь, ты безнадежен, — сказала она. — Ты так вел себя, что они подумали, что у тебя сотрясение мозга.
Грэг, на котором была надета его ужасная розовая рубаха, только пожал плечами.
— Хочешь посмотреть, как я раскатываю на этой штуке? — спросил он, похлопав по ручке кресла. — Если бы здесь можно было разогнаться и прокатиться под горку, я бы…
— Не удивительно, что они решили, что у тебя отшибло разум.