Потихоньку Брайан стал понимать, как прекрасно прийти домой после такой ночи, как здорово укутаться в тёплую постель и вдыхать родной воздух своего дома. Закрыв глаза, он потёр их с такой страшной силой, что чёрный экран изнеможения наполнялся неоднородными жёлтыми пятнами, расплывающимися в разных направлениях.
Тишина.
Покой.
Звонок в дверь. Брайан поднялся и пошёл в сторону коридора, чтобы узнать, кто пожаловал рано утром. Может, это Линда? Решила извиниться за вечер и всё-таки объяснить, почему не состоялась встреча с тренером, а сама она не брала телефон.
Снова, как сквозь вязкое туманное болото, парень подобрался к двери, повернул все защёлки, но за дверью никого не оказалось.
«Ох, что со мной? – Брайан схватился за голову и с силой надавил на виски. – Неужто галлюцинации?!»
Чтобы избавиться от наваждения, он прошёл в светлую кухню. Столешницу, гарнитур и посуду на открытых полках освещало солнце, играло бликами от кружек и тарелок, бросая солнечных зайчиков на потолок. Брайан взял стакан, из которого обычно пил кофе, сидя за компьютером, налил из голубого графина воды и в мгновение осушил. Насыщение не пришло, и пить хотелось ещё больше, глотать стало сложнее и губы вмиг пересохли. Он провёл дрожащими пальцами по губам. С трудом поднёс к ним ещё стакан с водой и сделал несколько глотков. Стало легче. Он с грохотом поставил стакан на стол и, волоча ноги по полу, вернулся обратно в спальню. Хотелось нормально выспаться после сумасшедшей ночи в камере, когда можно было лишь смотреть на лунный свет на полу грязной клетки для виновных и осужденных и мечтать об уютной своей квартирке; действительно, уютной коморке одинокого фотографа.
Зайдя в спальню, он остановился. Его ноги будто пригвоздили к полу, а тело парализовало. Он открыл рот, чтобы закричать, но вырвался лишь грубый хрип; боль в горле – будто резали тупым зазубренным ножом. На его льняном постельном белье раскинулись рыжие волосы, бездыханно валялась девушка, истекая кровью. Вся кровать пропитывалась алой жидкостью, с простыни вязко капало на пол, образовывая кровавые лужи, превращающиеся в уродливые кляксы.
Оцепенение спало, и Брайан рухнул, как мешок с песком, на пол. Перебирая ногами, отползал назад, пока не уперся спиной в компьютерный стол. Кровавые ручьи ползли к нему, извиваясь змеями. Пытаясь забыться, поднял ладони, чтобы прикрыть глаза; руки все были в крови: багровая жидкость струилась по предплечьям, падала на его серый пуловер. Парень снова открыл рот, чтобы закричать – брызгал сухой слюной.
На кровати тело зашевелилось: поднялась рука, спина, и девушка, встав на ноги, пошла в сторону Брайана, хлюпая в лужах крови. Глубокий свежий порез на шее открылся шире, оголив артерию и внутреннюю сторону кожи, вскоре, наклонившись назад, шея сломалась, и рыжая голова рухнула за спину девушки. Парень захрипел от ужаса и закрыл лицо мокрыми, холодными ладонями. Его ступни что-то коснулось и покатилось дальше вдоль ноги; локоть коснулся кудрей.
В ужасе открыв глаза, Брайан увидел перед собой портреты, белый потолок, стены. Сглотнув, он в паническом мандраже дотронулся до лица – по нему струился холодный пот. Волосы взмокли, подушка сырая, пальцы рук дрожали, сердце колотилось, дыхание сбилось.
Приподнялся, спустил ноги на пол, ощупал постель – она сухая и чистая, нежно-бежевого цвета. Пол тоже чист, лишь в углу валялся зелёный резиновый мяч. Снова попытался встать, но сила ушла из ног, и он снова присел на кровать.
Окончательно понял, что выспаться ему не удастся, да и времени особо не было, уже к двенадцати часам дня нужно было быть в Колумбийском университете, отдать студентам факультета журналистики фотографии, которые редактировал больше недели. К своему разочарованию он осознал, что время летит быстро, а дела делаются в том темпе, как их выполняют – чаще медленно. Брукс с жадности понабрал заказов на съемки и на обработку фото, но выполнять вовремя времени не хватало.
После бодрящего, прохладного душа он выпил горячий кофе, поспешно ставя на зарядку свой мобильный телефон и на скорую руку дорабатывая заказ студентов. Парень облачился в вязанный бордовый джемпер, затянул на ногах кеды и, захватив свою бесценную камеру и рюкзак, вышел на улицу.