В будни Франтишек провожает Квету до детского сада, по субботам она провожает его на вокзал. Они любят друг друга, что доказывает существование любви с первого взгляда. Любят, потому что Квета как послушная собачка, и слова, которых так боится Франтишек: «Неужели нельзя нам хоть одно воскресенье провести вместе?» — она произносит именно в тот момент, когда Франтишек вправе ответить: «Конечно, можно! Следующее воскресенье проведем вместе. Отличная мысль!»
— А пришла ли бы она тебе в голову, если б я не подсказала?
— Я думал, ты тоже ездишь домой.
Квета закусила губу так, что на ней выступили белые вмятинки от зубов. Франтишек, пораженный, смотрел, как быстро возвращается кровь в эти чудесные вмятинки.
— Да, но одно-то воскресенье я могу побыть с тобой. Хотя бы завтрашнее.
Франтишек отрицательно качнул головой:
— Какое угодно, только не завтрашнее.
Квета переполошилась. С первой же встречи Франтишек подметил у нее странное свойство: при самом незначительном разногласии, даже только намеке на разногласие, который позволил бы предположить, что Франтишек может рассердиться или обидеться и отвернуться от нее, Квета или задрожит вся, или съежится, замкнется в себе, поглядывая исподлобья, как-то он реагирует. Она становится похожей на куропатку, которая прикидывается раненой, когда ей грозит опасность. И сидит Квета, оцепенев, пока Франтишек не начнет ужасаться тому, что же он такое натворил, пока поцелуями и ласками не вернет Квету к жизни. Это так трогательно — и так утомляет…
То же происходит и теперь. Когда Квета стала приходить в себя после такой горестной прострации, Франтишек выпалил первое, что пришло ему в голову:
— Завтра у моей мамы день рождения!
К счастью, эта спасительная ложь — последняя, какой Франтишек угощает Квету. Девушка наконец открывает свои синие глаза — они уже совсем повеселели, остался в них лишь слабый оттенок подозрительности.
— Сколько же ей исполняется?
— Пятьдесят.
Совсем не галантно прибавлять возраст женщине, но в отношении жен рабочих это не так уж важно, они и сами так же на это смотрят. Уверенность, с какой Франтишек назвал цифру, опирается на тот факт, что юбилей матери действительно будет вскоре отпразднован. Но конечно, не завтра-послезавтра и не через месяц.
Такой семейный аргумент успокаивает Квету; она снова весела и на следующий день, провожая Франтишка на вокзал, опять щебечет со счастливым видом. И как ей не щебетать! Ее мысль — провести вдвоем одно из воскресений — Франтишек принял охотно, как нечто необходимое и приятное. Теперь она сама удивляется, почему не высказала эту мысль раньше. А впрочем, с какой стати? Он-то ведь не спрашивал, нравится ей или нет, что он на воскресенья укатывает в Прагу! Кажется, она выбрала самый подходящий момент. Бог знает что он там делает… Хотя Квета уверена или почти уверена в отношении прошлого, теперь она все же с удовлетворением думает: «Бог знает что он там вообще делал». Она решительно может быть довольна собой: сделала для будущего все, что в ее силах. И решительно не похоже, чтоб Франтишек что-то сочинял. Вот он сияет, как и следует сиять хорошему сыну, который едет поздравить маму с днем рождения, как следует сиять молодому человеку, которому предстоит потом провести со своей Кветой целое море свободного времени, целое море воскресений…
Жаль только, что Квета не знает истинной причины столь неуемной радости Франтишка; но игра краплеными картами начата, и Франтишку остается только продолжать ее, не отступая от правил, которые он сам установил в надежде, что когда-нибудь Квета поймет подлинную причину его маленьких обманов.
А пока они прощаются, как прощаются родители с детьми, уезжающими на каникулы: Франтишек — в нетерпеливом ожидании того, что будет, Квета — с глубоко запрятанным опасением, как бы его там не испортили, как бы не научился он говорить «дурак», читать порнографические книжонки или, того пуще, курить.
Заветные желания обоих, конечно, исполнятся. Франтишек уезжает вовсе не для того, чтоб учиться ругаться или курить сигареты, а то и сигары. Дом, который до сего дня лишал его свободной воли, возможности устроить жизнь по-своему, готов принять жильцов — повод для большого семейного торжества в стиле давних праздников, когда забивали свинью. Точнее, дом еще далеко не готов. Не оштукатурен снаружи и представляет забавный вид мозаики из строительных материалов различных типов и веков, во мгле которых был некогда выстроен старый Мост. В этой мозаике, подобные слоновьим коренным зубам, выступают большие современные плиты. Внутри еще не окрашены стены, но соседство с почти готовым домом делает жизнь в Жидовом дворе невыносимой.