Быстро перебрав повестки, она отделила часть и, развернув веером, весело помахала ими перед носом Франтишка:
— Этим я вручу сама. Их дети у нас в саду.
— Да разве ты не понимаешь, что дело не в этом?
Франтишек не знает, как объяснить Квете всю неловкость такого поручения. Такие тонкости до нее не доходят. И она смотрит на него удивленно, еще немножко — и съежится, замкнется в себе. Этого Франтишек боится: ведь если так случится, то, пока он вернет ее к жизни, орущие детишки, чего доброго, дом подпалят. Все что угодно, только не это! Квета делает последнюю попытку понять его.
— В чем же тогда дело? — в отчаянии спрашивает она.
— Ну неудобно же врываться в чужие квартиры! — чуть не выкрикивает Франтишек.
— А как ты тогда с ними познакомишься? — бесхитростно возражает Квета.
Франтишку остается проглотить этот урок политической работы; не сразу нашел он, что ответить, но потом, смущенно улыбнувшись, признался:
— Я об этом и не подумал…
Оставив Квете веер из повесток, он засунул свою часть бумажек в карман и вечером принялся обходить старые дома с галерейками, на которых сушатся пеленки. Над двориками стоит запах младенцев, складывающийся из запахов мыла, молока, пота и записанных матрацев. На одной галерейке, куда выходили жилища трех семей, Франтишек забыл роль объективного депутата, улыбающегося в ответ на недоверчивые взгляды и холодный прием; увидев, как из общей уборной выползает полупарализованная старуха, он в сердцах заговорил с ней:
— Господи, скажите на милость, что за счастье вы тут искали? Неужели стоило тащиться сюда из внутренних областей, чтобы и тут тесниться по две семьи в двух клетушках?
И вдруг — словно сами стены здесь имеют уши — все ожило на галерейке: в окнах появились головы, в прихожих поднялся какой-то шум, а старуха ответила за всех:
— А там у нас и этого не было.
Глянув вызывающе на галстук Франтишка, на его белую рубашку, она добавила с нескрываемой злостью:
— Ученым-то господам такое и во сне не снилось!
— Бабка, не задирайте его! — раздался из полуоткрытого окна молодой женский голос. — Он депутат, а мы не хотим тут гнить до смерти!
Старуха затрясла головой:
— Видала я таких депутатов! Жаль, ни один не жил в таком вот…
Она скрылась в темной прихожей, откуда еще донеслись ее слова:
— Господа были и будут…
Франтишек не стал ее разубеждать. Он спустился по скользким ступенькам, сосредоточив все свое внимание на том, как бы не поскользнуться.
Есть еще люди, объявляющие себя бедняками в чаянии сделать на этом карьеру. Но число их стремительно сокращается. Теперь скорее сделаешь карьеру, если у тебя машина и модерная квартира со светильниками, как на Брюссельской выставке. Франтишек не относился ни к тем, ни к другим. Ну и что?
Обойдя все дворики, протопав по всем стертым ступеням, он смертельно устал. И усталость эта не просто физическая — он душевно измучен. Неудивительно. Ведь и в последней квартире он должен был держаться, как в первой, терпеливо отвечать на вопросы и оскорбления. Почувствовав, что идти по глинистой тропинке через поля к своей мансарде, сейчас, без сомнения, выстывшей, выше его сил, он направился к кафе, чьи запотевшие, заляпанные грязью окна светятся желтыми огнями. Войдя, двинулся прямиком к «интеллектуальному» столу. Не спросив даже, свободен ли стул между аптекарем Козликом и директором химзавода, он поздоровался и уселся с уверенностью завсегдатая. Демонстративно положил на стол оставшиеся повестки. Директор искоса наблюдал за ним. Затем тихонько спросил:
— Здорово сердитесь на меня после сегодняшнего?
Франтишек пожал плечами.
— Если б даже сердился — что я могу теперь поделать?
— Просить перевода в Прагу.
Посмотрев друг другу в глаза, оба ни с того ни с сего вдруг рассмеялись от души. Директор, пользуясь минутой разрядки, положил руку на плечо Франтишка и спросил доверительно:
— Какова истинная причина его ухода?
Не видя, почему бы не ответить правды, Франтишек сказал:
— Кооперативная квартира.
— Ну да, этому она нужна больше всех! — удивленно тряхнул головой директор.
Но Франтишек не собирается поддерживать невыгодное мнение о своем приятеле:
— Квартира нужна ему, как всякому другому.
Директор щелкнул пальцем по повесткам:
— Странно, что вы говорите так именно сейчас. Мало вы перевидали развалюх?
Франтишек кивнул.
— Мало темных двориков?
Что на это ответить? А директор продолжал: