Зал, небольшой — на 140 зрителей, благоухал скорее не кино, а роскошным туристическим автобусом. Андрей постоял в дверях. Входить в полутьму не хотелось. Вряд ли между широких кресел залег злоумышленник, но… Чужое все здесь. И эти подлокотники с посадочными дырками под стаканы чудно выглядят. Иные времена.
Вспоминая, когда же он был в кинотеатре после работы в старом «Боспоре», Андрей поднялся на третий этаж. Вспомнил: был два раза — жена затаскивала. Что смотрели, вспомнить не смог — в зале сидеть было мучительно неудобно, да еще сверхсложные звуковые эффекты отвлекали от сюжета. Стерео, долби-звук — фигня это, господа. Техника вторична. Кино — это нечто иное.
Андрей постоял, облокотившись о перила. Колено, обиженное обилием ступенек, ныло. В тишине четко тикали часы, висящие над выходом в коридорчик. Там прятались административные кабинеты. Новая архитектура «Боспора» причудливо перемешала служебные помещения и развлекательные залы.
Пискнула рация. Ага — значит, полчаса прошло. Не спят, служивые, режим связи соблюдают.
— Полет нормальный, — ответил Андрей удаленному голосу капитана. — Продолжаю обход, подозрительного не отмечено.
Рация отключилась, а отзвуки одинокого человеческого голоса еще висели под угловатыми светильниками, не торопились растворяться в полутьме лабиринта. «Боспор»: игровые автоматы, ступеньки каскада, кресла и столики, запертые витрины и двери с табличками, диваны-недомерки и пальмы в каменных ящиках — все слушало голос чужака. И еще кто-то слушал. Андрей, небрежно придерживая длинную рукоять фонарика, обернулся.
Никого. Только лупоглазые заокеанские посланцы с любопытством глазели с застекленных плакатов. Андрей мрачно посмотрел на ближайшего — вихрастый, по-девичьи хорошенький мальчик, очевидно, дальний родственник Гарри Поттера угрожающе замахнулся магическим посохом. Ну-ну, смотри не урони палку, пионер. Раньше бы тебе наган в руки сунули и Ксанкой назвали. И кассовый сбор ты бы сделал солиднее, чем с этой волшебной базукой в лапках.
Рисованных созданий бояться было нечего. Безвредные. Они за стеклом томятся, и вы, Андрей Сергеевич, за стеклянными дверьми заперты. И даже жезл магический с шестью элементами питания в рукоятке у вас наличествует. Ну-с, делом пора заниматься.
Помахивая фонариком и временами включая его, Андрей проверил зал № 3. Мощный луч осветительной «дубинки», отражаясь от многочисленных стекол, создавал иллюзию жизни. Интересно, видно игру фонаря снаружи? Отчего-то захотелось спуститься поближе к дверям. Может, подойдет капитан поболтать? Поделиться какой-нибудь свежей ориентировкой, покурить, потрепаться?
Андрей со злостью плюхнулся в кресло и достал сигареты. Пора признаваться. Трясетесь вы, товарищ отставной сержант. Херня, ни в какую банду вы не верите. По крайней мере, сейчас преступникам здесь делать нечего. Только все равно страшно. Тупо и бессмысленно страшно. Как в детстве. Ладно бы темно было. Сотня ламп вокруг — только головой крути. Пусть и не вся иллюминация сияет, но света с избытком — хоть читай, хоть вышивай крестиком. Вон проезжающие по Бирлюковской улице автомобили видны. Отчего же чувство, что часовым в густой чаще торчишь и колючие лапы ельника тебя по плечам похлопывают?
Табак в «Яве» тихонько потрескивал. Андрей жадно втягивал дым. Прав Александр Александрович — одинокому мужику бояться нечего. Никто тебя не ждет, никому ты не нужен. Самое время рисковать безоглядно. Только какой же это риск, в рот тебе ноги? На грани истерики изволите беспричинно пребывать. Стоит глаза закрыть, и чувствуешь, как за спиной кто-то возникает. Сейчас как даст по шее — может, не нравятся ему твои сигареты?
Андрей тщательно затушил окурок, щелчком отправил за кадку искусственного мини-кипариса. Встал и, не оглядываясь, отправился вниз. Работа есть работа. А оглядываться необязательно. Тем более за спиной никого нет и быть не может. Никакие криминалы в прятки с тобой играть не будут. Нужно было бы, так уже прирезали бы. Только нет здесь никого.
Как раз проходил у входа, как напомнила о себе рация. Капитан сказал, что у них ничего нового. Андрей согласился — нового у него тоже не наблюдалось. Страх дурацкий, так и он уже не новость. Впрочем, насчет страха докладывать незачем — менты и сами-то…
Черт, неужели они там, в «Газели», тоже очкуют? Может, это психическое? Этакая заразная долгоиграющая паника? С нормальной паникой Андрей был неплохо знаком. Но здесь с чего бы трястись? У группы в машине оружие. Дело известное: «АК» отнюдь не всесильный магический жезл, но, когда сжимаешь машинку с полным магазином, однозначно легче становится.
Андрей шел вниз, в зал для боулинга. Вообще-то, следовало оттуда начинать. Подземелья-подвалы, опять же выход к коллекторам. Зона повышенной опасности. Там, правда, не то что мышь, даже блоха не проскочит. Новое оборудование, полная компьютеризация, чистота и порядок.
В боулинге свет над дорожками был выключен, но и так споткнуться трудновато. Только вот… Андрей стоял под самым светильником и испытывал изнуряющую уверенность, что сейчас свет погаснет. Ладно бы старый «Боспор» — там бы и ощупью выбрался. А здесь зацепись за любое кресло — колену хана. В темноте вообще не выползешь.
Фонарик же есть!
Андрей удивился приступу накатившего ужаса. Ведь чуть не побежал сломя голову. Что там такое Шурик Шурикович говорил про проверенные нервишки и душевное здоровье? Лоханулись в госпитале. Ведь предчувствовал совершенно точно — вырубят свет и врежут перекрестным, из двух стволов. В одном углу даже шевельнулась тень, смутная, правда, но кто-то определенно вскидывал оружие.
— Не, лечиться я больше не хочу, — вполголоса сказал Андрей пустынным дорожкам и вытянувшимся по стойке «смирно» кеглям. — Я сейчас пройдусь до конца, потом сяду и включу телевизор. Ящик вроде не оговаривался, а следовательно, не запрещался. А утром Таньке позвоню. Дочь умная. У них там, на телевидении, про геопатогенные зоны и случаи массового умопомрачения все назубок знают. Они сами в «Останкино» сплошь шизанутые.
«Боспор» молчал. Ждал чего-то скучно и терпеливо. Даже затхлостью и пылью откуда-то потянуло. С системой воздухочистки что-то?
Андрей хмыкнул. Что там с вентиляцией может случиться, если ее еще два дня назад в экономичный режим перевели? Страхи страхами, а денежки руководство мультиплекса считать умеет. И пора определиться — или криминала бояться, или геопатогенных зон, или лично-индивидуального соскальзывания в старческий маразм. Вон, уже страхи пошлые навалились — охотятся на тебя. Угу, ниндзя-черепашки-чебурашки с бесшумными «винторезами» наперевес. Кому ты нужен, инвалид?
Тьфу, вечерние таблетки забыл сожрать. С этим нелепым брожением по мультиплексным потемкам ночь может совсем нехорошей оказаться. Опыт имелся — стоило пренебречь дежурным приемом препаратов, колено начинало так свински себя вести, что… Пару раз Андрей до утра дотерпеть не мог — вызывал «неотложку». Когда ежедневно жрешь таблетки по расписанию, не геопатогенных зон нужно опасаться, а запамятовать о приеме спасительной дряни.
Андрей полез за чехлом от полевой аптечки, в котором хранил лечебную химию, но тут ожила рация. Ого, уже 23.30. Очередной сеанс связи.
— Хьюстон, станция «Боспор» продолжает полет нормально. Происшествий нет.
— Шутите, Андрей Сергеевич? Вы там не на «допинге», случайно? Нам здесь как-то тягостно. Юморить вроде не в масть.
— Что так?
— Погода, видно. Опять дождь со снегом зарядил. Вы точно не употребляли?
— Да с какой стати? Полагаете, я здесь бар разграбил? Доверять людям нужно, капитан.
— Я доверяю, — «Тоон» металлически вздохнула. — Просто у нас здесь мысли всякие разные возникают. Меланхолические. Принять бы для умиротворения души капель пятьдесят.
— Вы вокруг «Газели» погуляйте, взбодритесь. Я сейчас до комнаты охраны дотащусь, кофе выпью. Здесь кофеварка здоровенная — на взвод хватит. Как у вас с кофе? Может, пришлете бойца? Или все заходите. Все равно тишина стоит.