Вот так и осталась красавица Ула одна с двумя маленькими детьми на руках.
Всю ночь она проплакала, - и от жалости к себе, и от жалости к Жерико, к которому она несколько охладела в последнее время, но, всё же, чувствовала, что теперь его будет ей очень не хватать. А ранним утром, когда дети ещё спали, вышла на веранду своего дома и погрузилась, как бы впервые, в созерцание окрестных холмов и расстилающегося далеко внизу голубовато-розового, мерцающего озера - с дымчатыми, гористыми островами у горизонта. Они казались такими загадочными вдали, и столь обыденными, когда к ним подплываешь.
Ула подумала: "Вот светит солнце, сияет внизу озеро, птицы щебечут в кустах... Ничего не изменилось, - а Жерико уже нет. Вот так мы все уйдём, и ничего не изменится..."
Созерцание природы подействовало на неё благотворно, - появились силы, энергия, горе как бы отошло на второй план.
- Надо что-то делать, нужно действовать, - сказала она себе, - Я помню, что Жерико как-то обмолвился, что, когда умрёт, хотел бы быть похороненным у себя на Родине, на деревенском кладбище. Надо обязательно исполнить его волю!" И она решительно направилась в гостиную, к телефону, - звонить Вуке.
...............................................................................................................
Гроб с телом Жерико отправляли на Юг на персональном самолёте Вуки. Сам босс прибыл проститься со "своим самым любимым и преданным сотрудником". Он лично руководил погрузкой гроба в самолёт. При этом Вука пустил слезу и произнёс, как показалось Уле, странные слова: "Нередко бывает так, что спасаясь от пожара, мы прыгаем не в воду, а в костёр. Вот это случилось и с Жерико..."
Приехал попрощаться с другом (в сопровождении заметно поправившегося и постаревшего Мамбы и всё такой же юной Фифи) и Мур. Он теперь заметно преуспел, - женился на заозёрской гражданке, получил местное гражданство и работал уже не на пропускном пункте хайвея, как не очень удачливый Мамба, а - мелким клерком в управлении дорожного транспорта. Мур был явно подавлен смертью товарища и всё время повторял: "Я же говорил ему - смотри, Жерико, - будь осторожней! Береги себя!"
В самолёте гроб сопровождали Ула, оставившая детей на попечение домработницы, и ещё несколько подручных Вуки. Полёт был достаточно долгим, и во время него Улу всё время терзала (не в первый раз приходившая ей в голову) мысль о том, - что это очень странно, что Жерико умер от сердца. В справке-заключении медицинской экспертизы, которую передал ей Вука, было написано, что её муж страдал сердечной недостаточностью, от внезапного приступа которой и скончался.
- Но Жерико ведь никогда не жаловался на сердце..., - думала она, - А вдруг они его убили?
Ула сейчас вспоминала слова, которые нередко полушутя произносил Жерико: "У меня теперь опасная, но доходная работа".
И, когда Ула узнала о смерти мужа, первой её мыслью было: "Это - убийство!" Однако, зная, что Вука - страшный человек, - в морге она побоялась попросить осмотреть тело Жерико. Видела его только в гробу, облачённого в чёрный костюм и белую рубашку, ворот которой был затянут чёрным же галстуком. Лицо покойника выглядело спокойным и одухотворённым...
...............................................................................................................
Хоронили Жерико всей деревней, - на местном кладбище, в тени раскидистого, древнего вяза, рядом с могилой отца, - Жерико старшего. Над свежевырытой могилой совсем уже дряхлый и седой старец Арон, поддерживаемый под дрожащие локти двумя молодыми односельчанами, произнёс короткую речь, подавляя проступающие в полуслепых глазах слёзы: "Перед твоим отъездом в Заозёрье я говорил тебе, Жерико, что за всё в жизни надо платить. Я заплатил за нажитое богатство бездетностью и потерей жены. А с тебя Бог взял ещё большую плату, - твою жизнь. Правда, вот детки после тебя остались. Будут твоим продолжением...
Не надо было тебе уезжать. Кто бы знал... Но сделанного не воротишь...
И то ещё утешение, что будешь лежать ты не на чужбине, а в родной земле, рядом с отцом. Пусть земля эта будет тебе пухом, наш любимый Жерико! Вечная тебе память!"
А потом гроб с телом Жерико опустили в могилу и закопали под причитания безутешной, сильно постаревшей матери. Каждый житель деревни, - а их было человек триста, - бросил в могилу горсть земли. А после, - на могильный холм, - по алой розе...
...............................................................................................................
Кладбище, где теперь лежал Жерико, находилось совсем недалеко от деревни, - за пшеничным полем в небольшой, тенистой роще. Так что Аннита и мама могли часто приходить к нему и к отцу.
А Ула же решила побыть на Родине ещё всего несколько дней, а потом снова лететь в Заозёрье. Она беспокоилась за оставленных там детей.
Но жизнь её повернулась иначе.
Она хотела вернуться самолетом Вуки, вместе с его охранниками, - те задержались не надолго в Уру. Однако когда на девятый день после смерти Жерико вся семья собралась за обеденным столом, - почтить его память, - местный почтальон вручил Уле телеграмму следующего содержания:
"Глубокоуважаемая Ула!
Ещё раз приношу свои соболезнования по поводу безвременной кончины Вашего супруга, - нашего дорогого и всеми любимого Жерико.
К сожалению, считаю Ваше возвращение в Заозёрье нецелесообразным. Действительно, Ваш покойный муж оставил после себя значительный долг, - один миллион шаров. Для его погашения мы будем вынуждены продать Ваш дом с обстановкой и машину.
О детях не беспокойтесь. Они будут доставлены к Вам на Юг самолётом вместе с Вашей домработницей в ближайшие же дни.
Я искренне сожалею, что так получилось!
Не стесняйтесь обращаться ко мне за какой-либо помощью!
С глубоким уважением,
Ваш Вука".
...............................................................................................................
Помощники Вуки, в самом деле, привезли Анн и Руру в деревню через три дня в целости и сохранности. До этого же Ула ночей не спала, - сильно беспокоилась за детей. А потеря дома как-то отошла на второй план. Она знала, что от Вуки можно ожидать любых гадостей и была даже внутренне рада тому, что не придётся возвращаться в Заозёрье. Действительно, - что она бы там делала без Жерико?
Аннита же настаивала на том, чтобы Ула, оставив пока Анн и Руру на её и бабушкино попеченье, вернулась в Заозёрье и отстаивала свои права. Но Ула знала, что бороться с Вукой - бесполезно и очень опасно. Она решила постараться забыть про свою прошлую жизнь и поселиться пока вместе с малышами в доме матери Жерико. Убитая горем после смерти сына, та была безмерно счастлива видеть у себя невестку, внука и внучку.
А Аннита теперь почувствовала настоятельную необходимость самой отправиться в Заозёрье, - попытать счастья. И, может быть, выяснить что-нибудь о смерти брата... Благо она скопила немного денег из тех, которые он посылал ей. Этого должно было хватить на авиабилет и первые несколько месяцев жизни в Заозёрье.
Матери она также как в своё время и Жерико, ничего не сказала. Улетела тайком, - и только потом позвонила, - уже из Заозёрья.
VIII
Солнце теперь клонилось к горизонту. В Верьенском лесу деревья постепенно окутывались таинственной дымкой. Стало уже не так жарко, ветерок попрохладнел, и дышалось на удивление легко.
- Да, - интересная, но грустная история, - сказал Рей, - из этого, действительно могла бы выйти книга. Ты не бросай, - пиши!
- Ну, книга, не книга, а небольшая повесть, страниц на пятьдесят, может получиться, - скромно ответила Аннита.
- Ну, это и хорошо! - подбодрил её Рей, - А то ведь длинные книги часто трудно читать. Не дочитываешь до конца, бросаешь. Правда, ведь - "Краткость - сестра таланта".
- А в смерти твоего брата, в самом деле, - много неясного, - продолжил он, - Наверное, Жерико действительно убили. Ты не пыталась найти этого Вуку и тот дом, в котором тогда жили Жерико и Ула?