- Курсант Рабинович!
- Я!
- Головка от хуя.
Следующий названный прапорщиком курсант уже отвечает не "я", а "здесь".
- Кто сегодня дневальный? - спрашивает затем Полено.
- Курсант Муленко, товарищ прапорщик, - бодро рапортует наш старшина - по прозвищу "Хряк" - упитанный студент-переросток, лет тридцати, со свиной усатой физиономией, уже отслуживший в армии.
-Так-с, хорошо, ... дневальный! - продолжает прапорщик.
- Здесь! - басит Юрик первый.
- Готовь станок ебальный!
Иногда товарищ Полено интересуется насчёт посыльного... Тогда следует:
- Посыльный!
- Здесь!
- Готовь станок дрочильный!
Затем прапорщик Полено проверяет наши знания "Устава полевой службы". Армейский Устав, несомненно, являлся его любимой и настольной книгой.
- Курсант Рабинович!
- Здесь! - звонко пищит Юрик второй и делает шаг из строя.
- Доложи-ка нам, курсант Рабинович, - сколько очков в армейском туалете полагается по Уставу на одну роту солдат?
Невежественный курсант Рабинович отвечает наугад: "пятьдесят, товарищ прапорщик!"
- Ну, ты и загнул, Рабинович..., пятьдесят..., - здесь тебе не санаторий! Устава не читаешь..., а там чёрным по белому написано, для таких "учёных" олухов, как ты, что "в расположении взвода должно иметься шесть очков" - то есть по одному очку на каждые пять человек. Вот и давай считать. Рота, в среднем, состоит из ста двадцати военнослужащих. Тогда делим сто двадцать на пять... и получаем - на роту приходится двадцать четыре очка! Вот так, курсант Рабинович, - это тебе не интегралы извлекать! Встать в строй!
Пристыжённый и покрасневший до ушей Юрик второй, под общий смех, пятясь, занимает своё место в строю.
- Отставить смехуёчки! - грозным, командным голосом приказывает прапорщик и продолжает занятие.
- Кстати, - к вопросу об очках, товарищи курсанты. Прогуливался я вчера вечером по лесу, вокруг расположения лагеря. Вечерок такой тихий, тёплый, дышится славно, пахнет хвоей - ну прямо благодать. И вдруг чувствую носом - потянуло чем-то не тем. Гляжу под ноги, а там - огромная куча говна! Чуть было не вляпался в своих новеньких яловых сапожках. Прошёл ещё немного, смотрю - опять говно лежит, потом чуть подальше - ещё и ещё... "Что же это такое?" - думаю, - "Какой же гад засрал весь лес?!" И понял я, довольно быстро, что говно - это ваша работа, товарищи курсанты! Смехуёчки отставить!
- Что же это делается, - вместо того, что бы купить в лагерном киоске газетку, пойти с ней в прекрасную деревянную уборную, выделенную нашей роте, - с двадцатью четырьмя, - повторяю - с двадцатью четырьмя очками, сесть там спокойненько на корточки и сделать своё дело, почитав параллельно газетку, а, потом, этой же газеткой и подтереться, - как должны поступать все культурные люди, - вы, товарищи курсанты, засираете, я извиняюсь, природу! Нехорошо, не культурно получается. Надеюсь, что вы меня правильно поняли, и больше такое не повторится.
- Да, насчёт газет... Газеты покупайте в киоске около офицерской столовой! Две копейки - штука: не обеднеете. И, чтоб не думали мне пиздить прессу из подшивок "Правды" и "Красной Звезды" в Ленинской комнате! Газеты не для того там разложены, а представляют собой наглядно-агитационный материал! Вот так.
Да, прапорщик Полено являлся незаурядной личностью. Рассказывали, что в своё время он имел чин старшего прапорщика (редкое воинское звание, даваемое особенно заслуженным прапорщикам) и служил в Хлюпинской в/ч по хозяйственной части - приставленным к складу с провизией, получая сто восемьдесят рублей в месяц. Деньги, конечно, - не ахти какие, и их, разумеется, не хватало, чтобы прокормить самого старшего прапорщика (пропивавшего, вдобавок, немало), его толстуху-жену Геклу Власовну и двух его рыжих задиристых сынков - Вована и Коляна Полено-младших.
Стал тогда наш старший прапорщик думать, как выйти из своего финансового кризиса? Вот тут-то и обнаружились у него удивительные способности бизнесмена! На складе, за который отвечал товарищ Полено, хранились несметные запасы армейской провизии. Тут тебе и увесистые, малость подпорченные мышами, мешки гречки и сахара, и несметные батареи блестящих баночек с консервированным минтаем в томатном соусе, и, конечно же, - самое вкусное, - запакованные в объёмистые картонные ящики, оцинкованные банки говяжьей тушёнки, завёрнутые поштучно в промасленную бумагу, - чтобы не ржавели. Вот на этих-то банках прапорщик и решил провернуть деловую афёру.
Для осуществления своих коварных замыслов товарищ Полено вошёл в сговор с главным поваром Хлюпинской в/ч товарищем Холдыбой - тоже старшим прапорщиком, - разбухшим, как долго барахтавшийся в кипящей воде вареник, лысым хохлом. Холдыба стал не докладывать в котлы с солдатским супом мясную приправу. На один такой объёмистый котёл по уставным нормам полагалось две четырёхсотграммовых банки тушёнки, - а он клал только по одной. Остававшиеся излишки ценного мясного продукта прапорщик Полено сбывал (и весьма прибыльно!) жителям близлежащей деревеньки Нижние Хрены.
Со временем, солдаты стали ощущать недостаток в рационе питания и, по-видимому, кто-то из них стукнул об этом куда надо.
Приехала комиссия, недовес мяса в котлах был вскрыт, и, как следствие, оба старших прапорщика были понижены в звании до просто прапорщиков и переведены на другую работу - подальше от соблазнов. Холдыба возглавил команду солдат-садовников, стригших в расположении части кусты, посыпавших гравием дорожки и иногда даже (к приезду инспектирующего генерала) красивших в зелёный цвет траву. Наш же друг - Полено - был направлен на поприще воспитания молодёжи. В течение учебного года он муштровал на плацу в/ч солдат-новичков - "салаг", - а летом учил уму-разуму лагерных студентов-курсантов. До воспитания более зрелого контингента: солдат одногодок - "бугов" или двухлеток - "дедов" и "дембелей", начальство товарища Полено пока не допускало, - говорило: "маловато квалификации...".
VII
Под руководством трёх только что оописаных доблестных воинов, наша служба потихоньку шла, - без особых перипетий. Теоретические и практические занятия, стрельбище, дежурства на кухне ... и, конечно же, - самое трудное - караулы...
В караул, за три месяца службы нашей роте полагалось сходить четыре раза. Для тех, кто не знает, поясню, что караул - это суточное дежурство воинского подразделения по охране вверенного ему объекта. Мы должны были сторожить - не больше, не меньше, - саму Хлюпинскую в/ч!
Особенно чётко помню наш первый караул. По прибытии в Хлюпинскую в/ч нас выстроили на плацу, и прапорщик Полено лично выдал каждому курсанту по автомату Калашникова и по картонной коробке с патронами, которыми необходимо было снарядить два прилагающихся к автомату рожка-магазина - по тридцать патронов в каждый рожок. Это смертоносное оружие было привезено в специальном грузовике из нашего лагеря, - там оно хранилось в бетонной каптёрке, оборудованной под арсенал. За оружие головами отвечали старлей Хамилов, прапорщик Полено и наш старшина Хряк. Теперь же, как нам сообщил с затаённым злорадством товарищ Полено, - за выданный ему автомат головой отвечает каждый из нас.
- Здесь вам не тут..., поэтому не вздумайте ебануть из Калашникова друг по другу или ещё куда, - предупредил он нас, - если видите, что кто-то чужой приближается к расположению воинской части, действуйте строго по уставу. Вначале окликните его: "Стой, кто идёт?!" Если он не остановился, - орите: "Стой, стрелять буду!" Если и это его не проняло, - снимаете автомат с предохранителя, передёргиваете затвор, - то есть досылаете патрон в патронник, - и делаете предупредительный выстрел в воздух. Если и после этот мудак не остановился, - открываете огонь короткими очередями на поражение. Но это всё - теория, на деле, лучше автомат совсем не трогайте. Висит он у вас на груди спокойно и пусть себе висит. А то вот прошлым летом один такой курсантик чуть было офицера в штатском не завалил.