Нашему герою прыгать вниз почему-то совсем не хотелось, о чём он тут же дал знать доктору.
- Ну, вот видите, - вы никогда не покончите жизнь самоубийством. - В вас не проникла ещё безысходность, - уже мягко-вкрадчиво проворковал Иван Люциферович, быстро принимая на Васиных глазах свои прежние приятное бочкообразное обличие и здоровый румянец; и затараторил, не давая Васечкину вставить ни слова: "Вы совершенно психически нормальный человек, критически оценивающий своё поведение. Ни о какой шизофрении и психозах не может быть и речи. Это не более чем страх. Ставлю диагноз: у вас невроз навязчивых страхов, или, другими словами, - вы обладаете болезненно-мнительным характером. То, что вы реагируете на погоду, - тоже вполне закономерно: плохая погода - плохое настроение, хорошая погода - хорошее настроение. Вам, молодой человек, будет очёнь полезно провести серию сеансов релаксации. Не знаю, сколько потребуется сеансов, чтобы вывести вас из нынешнего меланхолического состояния. Возможно много, - навязчивые страхи - штука упорная, следует найти к ним подход, выработать правильное отношение с вашей стороны. Я так же выпишу вам антидепрессанты. Их нужно будет принимать в небольших дозах, так как я также нахожу у вас и очень-очень лёгенькую невротическую депрессию".
.................................................................................
Вот так и начал Вася заниматься релаксацией. Сеанс проходил примерно следующим образом: после вступительной беседы, имевшей целью выработать у нашего героя правильный подход к навязчивым страхам, доктор Кубышка заваривал для своего пациента горьковатый успокоительный травяной настой, кофейную чашечку которого Васечкин всегда выпивал с большим удовольствием. Далее, психотерапевт укладывал Васю на спину, на удобное, широкое канапе и накрывал его до самого подбородка мягким, ворсистым шерстяным пледом, а ноги укутывал ещё сверху стёганым пуховым одеялом.
Затем Иван Люциферович гасил в комнате свет, оставляя зажжённой лишь настольную лампу, и начинал психотерапевтическое словесное внушение. Он накладывал свои тёплые, пухлые руки на Васин лоб и мурлыкал вкрадчивым, бархатным шёпотом: "Ваши глаза закрыты, веки тяжёлые, глазные яблоки расслаблены. Внутренним взором вы фиксируете какую-либо приятную картину - это может быть: цифра двенадцать на циферблате часов, излучина реки, берег моря. Ваше лицо тёплое и спокойное, расслаблены жевательные мышцы, нижняя челюсть слегка отвисает, как у пассажира, дремлющего в электричке, язык прижимается к верхним дёснам... Маска расслабления лица. Она приносит вам удовлетворение и покой. Далее расслабление распространяются по всему телу: расслаблены плечи, корпус, руки, ноги. Расслабленная мускулатура теплее и тяжелее, чем не расслабленная. Вы ощущаете тепло и тяжесть в руках, тепло распространяется по груди, вниз живота, к половым органам. Ваши ноги становятся тёплыми и тяжёлыми. Тепло и тяжесть - во всём теле, полное расслабление. Полный покой. Вы находитесь в состоянии лечебного покоя. В таком состоянии организм сам себя лечит; в кровь в оптимальном количестве выделяются лекарственные вещества и гормоны. Ваше настроение улучшается, вы хорошо себя чувствуете, легко и спокойно. Хорошо себя чувствуете; все ваши отрицательные мысли, страхи и эмоции уходят".
Затем доктор примерно на полчаса уходил из комнаты, оставляя Васю лежать в состоянии лечебного покоя. Приятно было так валяться - расслабившись в тепле, - особенно поздней осенью или зимой, когда за окном свистел ледяной ветер, и лил дождь; или белыми, искристыми столбами шла метель. Иногда даже Васечкин засыпал.
.................................................................................
Возвращаясь через полчаса, Кубышка бодро выводил нашего героя из блаженно-покойного состояния словами: "Наш сеанс релаксации подходит к концу. Я считаю до десяти. На счёт десять вы бодро встаёте с постели, - свежий, отдохнувший и в прекрасном настроении!"
Действительно, после каждого такого сеанса моральное самочувствие Васечкина заметно улучшалось, и мрачные мысли отходили куда-то на второй план. Он в отличном расположении духа возвращался домой, бодро шагая по плохо освещённым московским улицам - и в хорошую погоду, и, когда ледяной дождь заливал за воротник, или сверкающие снежные вихри обжигали лицо. Однако, приобретённое состояние эйфории довольно быстро (обычно уже следующим утром) покидало Васю.
Кубышка часто говорил своему пациенту, что тот не может выйти из невроза навязчивых страхов из-за того, что слишком много внимания уделяет собственной персоне.
- Надо переключить ваше внимание на кого-нибудь или на что-нибудь другое, - внушал психотерапевт. - Вот посмотрите, например, по-настоящему творческие люди (известные учёные, художники, писатели) реже страдают нервными расстройствами, - потому что всё время заняты, увлечены своей работой. У них просто нет времени для самоанализа. Если вас не захватывает работа, - найдите себе другую сферу концентрации внимания: отправляйтесь в путешествие или заведите любовницу. Кстати, - о любовницах..., - сколько лет вашей супруге?
- Она на два года моложе меня, - отвечал Васечкин.
- Ну вот, видите, - вы живёте почти со своей ровесницей, - так же, как и я - старик - и жена у меня - старуха. Найдите себе молодую бабу, - лет восемнадцати, - это и вас омолодит. По себе сужу, - чем становлюсь старше, тем более тянет на молодух. Вот в последнее время уже совсем докатился, - девочки-подростки стали нравиться.
И психотерапевт подмигнул нашему герою снова ставшим на секунду бутылочным глазом.
III
Доктор Кубышка был не совсем прав, - работа, по большей части, увлекала Васечкина, однако, временами - достаточно редко - могла вселять в него и полное равнодушие, и даже отвращение. Ничего удивительного, - творческие кризисы случаются со всеми мыслящими натурами!
Наш герой состоял на должности научного сотрудника в лаборатории, занимающейся жидкими кристаллами, в довольно крупном исследовательском центре Академии наук - Кристаллологическом институте, директор которого - академик Моисей Абрамович Шмайдерович - был хорошим знакомым Васиного отца. Научным руководителем диссертации Васечкина являлся сам заведующий лабораторией (или, короче, - "завлаб") профессор Никита Никитич Чесноков - флегматичного вида, полный, лысоватый мужчина лет пятидесяти, - на половину русский, а на половину чукча. Он одевался чаще всего в потёртую, чёрную кожаную куртку и засаленные, мятые брюки, и всегда носил очки с жёлтыми, круглыми стёклами, в тонкой стальной оправе, скрывающие его несколько выпирающие скулы и слегка раскосые глаза. Говорили, что Чесноков сильно талантлив, поэтому - не случайно в своё время (лет двадцать назад) академик Шмайдерович пригласил его к себе в институт из провинциального университета на севере России.