Его дебют в мире предпринимательства был, однако, неудачен. Как известно, во время правления товарища Андропова, партия боролась за производственную дисциплину - патрули дружинников отлавливали граждан, находившихся в рабочее время в неположенных местах: в кино, в банях, в магазинах. Так вот, однажды, в те времена, активный коммунист Поросёнкин был пойман патрулём в два часа дня на лестнице огромного универмага "Московская труженица", находившимся прямо напротив Кристаллологического института. В этом оживлённом месте товарищ Поросёнкин пытался продать пару мужских ботинок фирмы западногерманской фирмы "Саламандер".
Были составлены две докладные записки по месту работы задержанного спекулянта: одна - завлабу, профессору Чеснокову, вторая - в партком института. В записках просили обсудить недостойное поведение ведущего научного сотрудника, члена КПСС А.П. Поросёнкина и примерно наказать его. Партком разбирать столь мелкое дело не стал, однако, Никита Никитич устроил для хохмы собрание лаборатории, на котором коммунист Поросёнкин был вынужден объяснить свой неблаговидный поступок.
На собрании пристыжённый Алексей Платонович сообщил, что купил вышеупомянутые ботинки в Германской Демократической Республике, где был недавно на конференции. Ботинки оказались малы, так что он решил попробовать продать их с рук по вполне скромной цене - за шестьдесят рублей.
Коллеги посмеялись над неудачливым коммерсантом и вынесли ему устное порицание, чтобы он впредь не позорил честь коммуниста и не занимался в рабочее время мелкими спекулятивными махинациями.
Однако, уже при Горбачёве, потенциальные способности Поросёнкина к бизнесу полностью раскрылись. С переменой власти, Алексей Платонович стал много ездить по работе заграницу, и уже в капиталистические страны, - преимущественно в западную Германию. Оттуда он каждый раз привозил по подержанному автомобилю. Иномарки он с большим наваром сбывал в Москве с помощью своего аспиранта Гоши Бурундукова - толстого и очень делового молодого человека, носившего солидное, чёрное кожаное пальто и несколько массивных золотых перстней на разбухших, розовых пальцах. Сам товарищ Поросёнкин подержанные машины не уважал и ездил на новенькой красной "Ладе-восьмёрке", имевшей форму зубила.
Алексей Платонович обожал свою жену Розу Петушенко, весьма активную и пикантную хохлушку, - дочку КГБэшного генерала, - бывшую моложе своего супруга на целых пятнадцать лет. Даже кандидатскую диссертацию Поросёнкин посвятил своей дражайшей половине: наклеил на титульный лист почему-то свою, а не её фотографию, а под ней написал: "Сей многопотный труд посвящаю моей жене - Розе Петушенко".
Алексей Платонович не принимал никаких важных решений и не производил никаких существенных действий, не посоветовавшись предварительно со своей супругой. Несомненно, что и бизнесом его толкала заниматься именно она, - надо же было организовать красивый быт в их трёхкомнатной кооперативной квартире, которую ещё в своё время купил молодожёнам генерал Петушенко!
Роза, кстати, работала там же, где и Вика Васечкина, - в Институте глобальных экономических проблем, - правда в разных с ней отделах. Так как это глубоко-научное заведение находилось недалеко от Кристаллологического института, Роза иногда заходила в лабораторию профессора Чеснокова - проведать мужа. С виду Роза, со своими светлыми пепельными волосами и огромными васильково-невинными глазами, походила на ангела, сошедшего на землю. Однако со своим мужем она обращалась отнюдь не по ангельски. Например, сотрудники жидкокристаллической лаборатории часто слышали, как она шипела на него: "Благодари бога, что я вышла замуж за такого старого козла, как ты!"
Уже упомянутый вскользь единственный явный еврей в лаборатории - старший научный сотрудник Михаил Арнольдович Рабинович - длинный, тощий, очкастый субъект, лет сорока, - крупный специалист по структуре жидких кристаллов, - подозревался всеми коллегами в стукачестве. В самом деле, он вёл себя весьма странно: периодически заглядывал то в одну, то в другую лабораторную комнаты, делал несколько кругов по помещению - как будто чего-то искал, - и уходил, не сказав ни слова.
Заслуживает упоминания и аспирант Рафик Раздолджабов - уроженец солнечного Дагестана. Аспиранта этого профессор Чесноков недавно поручил попечению Васечкина. Рафик был настоящим джигитом и не проявлял большой склонности к умственной, да и к какой-либо другой деятельности, однако, представлял ценность тем, что имел брата, работавшего на Махачкалинском винном заводе. Данное обстоятельство позволяло Рафику бесперебойно снабжать Васю изумительным сладко-креплёным вином "Чёрная коса" - "за красывый научный рукаводство".
Имелись в лаборатории профессора Чеснокова и женщины, - тоже, кстати, весьма незаурядные. Например, уже преклонных лет, старшая научная сотрудница - Элла Эоловна Какидзе - весьма приятная дама, по-видимому, кавказкой национальности, всегда представлявшаяся незнакомым людям, как: "с.н.с. Какидзе, - талантливый химик". Секретарша-машинистка Фани Цукатова - необъятной толщины тридцатилетняя особа, обладающая по её же собственному утверждению способностями экстрасенса и умеющая предсказывать судьбу всеми возможными способами: по линиям ладони, по картам, по кофейной гуще,...
И, наконец, пикантнейшая, юная блондинка - лаборанточка Симочка Ципочкина, - в больших, блекло-зелёных глазах которой читалось столько стыдливо-развратной прелести.
IV
Доктор Кубышка рекомендовал Васечкину завести любовницу, - но Васе и не было нужды ничего подобного советовать: он не отличался излишней супружеской верностью. Например, как раз недавно, у нашего героя закончился небольшой романчик с лаборанткой Симочкой.
О, нежно-сладкая Симочка! Это случилось прошлым летом. Придя однажды, по своему обыкновению не слишком рано, часов в одиннадцать, на работу, Вася заглянул в кабинет начальника. Профессора Чеснокова на месте не оказалось. Коричневый линолеумный пол был влажен, и на нём искрилось и играло шаловливое солнце, впорхнувшее в настежь открытое окно. По блестящему, пахнувшему сырой свежестью линолеуму, старательно водило шваброй существо женского пола, в белой футболке и синих тренировочных штанах, - низко нагнувшись и двигаясь спиной, а вернее - ягодицами - в сторону Васечкина. Эта маленькая, аппетитная попка, плотно обтягиваемая эластичной материей, соблазнительно покачивалась из стороны в сторону. Вася застыл на мгновение, любуясь неожиданным приятным зрелищем. И вспомнилась ему, почему-то, фотография, увиденная в красочном порнографическом журнале, недавно подпольно-привезённом товарищем Поросёнкиным из ФРГ: нагая девица стоит почти в такой же позе, только наклонилась ещё ниже, и голову с широко открытым ртом просунула между ног, - так, что видны сразу три отверстия. Под фотографией надпись: "Стойка "семафор"".
- Эй, теоретик, чего размечтался!? - вывела Васю из его пикантных размышлений незаметно подошедшая сзади Элла Эоловна. Услышав её голос, соблазнительное женское существо выпрямилось и обернулось, оказавшись миловидной, белокурой девушкой. Её зелёные и огромные, как у русалки, глаза с любопытством уставились на нашего героя, не скрываясь, изучая его. В них, казалось, промелькнули вначале холодок и усмешка, но чувства эти тут же сменились неким более заинтересованным отношением; и цвет глаз при этом как-то потеплел.
- Знакомьтесь, друзья, - продолжила химик Какидзе, - это Вася Васечкин, - наш свежеиспечённый кандидат наук. А это - наша новая сотрудница, Сима Ципочкина, - она будет работать со мной лаборанткой.
- Очень приятно, - промямлил Вася и немного покраснел, так как ему показалось, что Сима прочитала своими бездонными глазами только что проскользнувшие в его мозгу пошлые мысли.