Для пополнения своих запасов Таисия Петровна отоваривала сахарные и водочные талоны всех членов семейства, да, вдобавок, Вася частенько приносил ей с работы спирт-ректификат, который работяги-строители очень даже уважали.
Так вот, проснувшись сегодня по своему обыкновению рано утром - часов в шесть, позавтракав, как обычно, какой-то дрянью (из экономии) и собравшись уже было отправиться на строящуюся дачу, Таисия Петровна заглянула под столик с тем, чтобы забрать с собой пару бутылок водки для уплаты рабочим. Представшее глазам зрелище ошеломило запасливую тёщу и на некоторое время лишило её дара речи. Бутылки, бывшие под столиком, стояли среди кучи осколков битого стекла в грязной, липкой луже. Пересчитав их (количество своих запасов мужественная женщина удерживала в своей развитой памяти с безошибочной точностью), бабуля обнаружила, что четырёх бутылок шампанского не хватает, - то есть они разбиты, - а мерзкая лужа и осколки - это то, что от них осталось!
Немного опомнившись от потрясения, Таисия Петровна начала соображать своим практически-цепким и быстрым умом, - кто же тот злодей, который покусился на её добро? "Ни Вася, ни Вика никогда не осмелятся притронуться ук моим увещам. Они - интелехгенты и хорошо увоспитаны", - рассуждала тёща. - "Антоша - мал, глуп и зловреден, но родители усёже приучили его не лазить у мою комнату. Остаётся Томочка. Это - наверняка она! У, мерзавка!" И тут дикая ярость затмила бабулин рассудок, и она со звериным рёвом ринулась в комнату младшей дочери.
Вике и Васе кое-как удалось успокоить бедную женщину, у которой от излишнего волнения начался сердечный приступ, - Таисия Петровна страдала сердечной недостаточностью. Напоив мать валокордином, и усадив её в кресло, немного застенчивая, но твёрдая, - если нужно, - Вика приступила к воспитанию своей младшей сестры.
- Как тебе не стыдно, Томочка, - ты разбила мамины бутылки, ничего не сказала ей, и даже не убрала осколки!?
Викины слова явно не подействовали на Томочку, однако, она созналась, что в прошлую субботу, когда у неё в гостях были друзья, закупленное спиртное неожиданно кончилось. Поэтому она послала к матери в комнату своего ухажёра - аспиранта факультета Вычислительной математики и кибернетики МГУ Блюма, - чтобы тот принёс пару бутылок "Советского шампанского". Неуклюжий, очкастый и, вдобавок, ещё и пьяный Блюм, залезая под столик, разбил две бутылки, а ещё две принёс. После ухода гостей Томочка хотела всё прибрать, но очень устала, - а на следующее утро забыла. Так, к маминому приезду с дачи в воскресенье вечером, разлитое шампанское высохло само.
- Ах, - значит, виноват во всём Блюм, а ты здесь, вроде бы, и не причём, - язвительно заключила Вика. - Пойди хотя бы сейчас, - убери там ваше свинство!
Заспанная и ленивая Томочка уже стала было с неохотой слезать со своего тёплого двуспального канапе, как немного оправившаяся теперь от полученного шока бабуля заступилась уже за виновницу зла: "Оставь её, Вика, - я сама всё приберу! Ты же знаешь, что Томочка у нас обделённая, слабонервная,..."
- Но это же не педагогично, мама! - пыталась было возражать Виктория, но, по-видимому, у Таисии Петровны были своеобразные взгляды на воспитание младшей дочки.
В доказательство слабой нервной системы Томочки бабуля теперь уже не в первый раз рассказала историю о том, как та в десятилетнем возрасте, когда мама отказалась купить ей дорогую куклу, закатила истерику, связала вместе узлами несколько простыней и с их помощью спустилась из окна, со второго этажа.
В течение всего этого разбирательства между тёщей и её дочерьми Вася, тактично и, щадя свои нервы, стоял в сторонке, предпочитая, как обычно, не вмешиваться. Возможно, именно поэтому он и имел в глазах Таисии Петровны репутацию "хорошего зятя".
VIII
Вечером той же субботы Вика и Вася должны были идти в гости к своим лучшим друзьям: Маше и Косте Куропаткиным, которые пригласили их ужинать.
Васечкиных и Куропаткиных связывало многое. Вика и Маша были закадычными подругами ещё в университетские годы. Они вместе учились на одном курсе экономического факультета МГУ. Там же студентом на курс постарше был и Костя. Более того, отец Васи - Владимир Петрович - и Машин папа - Анатолий Борисович - работали в одной области физики и дружили: последний, в свое время, был аспирантом у молодого профессора Васечкина. Таким образом, Маша и Вася были знакомы друг с другом с раннего детства, хотя и не дружили вначале. Впоследствии, именно Маша представила Васе Вику.
И ещё одно обстоятельство сблизило не так давно эти два семейства. Вася и Вика не были крещены родителями в детстве, - в коммунистическое время это часто случалось. При Горбачёве же, как известно, интерес к религии и русским традициям стал возрождаться. Так что, Вика и Вася, хотя и были не слишком верующими, приняли недавно обряд крещения в церкви Ферапонтова подворья, что рядом с Меньшиковой башней. Окрестили и Антошу. А крёстными были приглашены супруги Куропаткины.
Итак, оставив сынишку на попечение Томочки (бабуля ночевала на даче), Васечкины отправились ужинать к своим друзьям-крёстным. Уже перед самым выходом у Вики возникло желание захватить с собой скрипку. Она когда-то окончила музыкальную школу, где научилась неплохо играть на этом струнном инструменте. Думала даже сделать скрипичную музыку своей профессией, - да кости у Вики были хрупкие: ломала руки в детстве несколько раз. Так что большая нагрузка на кисти рук, которую получают профессиональные скрипачи, была ей противопоказана.
Иногда, не часто, вечерами, Вика доставала с книжного шкафа запылённый футляр со скрипкой, извлекала из него инструмент - работы известного мастера начала двадцатого века, - настраивала его и, нежно касаясь струн смычком, распускала по комнате величественные и гармоничные звуки. Правда, это случалось всё реже и реже: работа над диссертацией не оставляла времени, да и не было, как-то, особой охоты музицировать.
Вика любила свою скрипку не только за красоту звучания, но и как память об отце, - именно он купил инструмент для своей "маленькой бубы". Павла Павловича Семихватского Вася уже не застал в живых, но ему казалось, что по рассказам родственников он ясно представляет своего покойного тестя. И ходил, наверное, поэтому, несколько раз Вася к нему на могилу, на Ваганьковское кладбище, вместе с Викой, - как к близкому и любимому родственнику.
.................................................................................
У Куропаткиных было шумно и накурено. Кроме Васечкиных хозяева пригласили ещё и супругов Абрама и Аиду Михельсон, - довольно интересную молодую пару. Она - дамочка весьма пикантной наружности, переводчица с английского, он - интеллигентный очкарик, программист. Михельсоны как раз получили статус беженцев в Соединённых Штатах Америки, блестели от счастья и собирались вскоре отбыть в город Сиэтл, куда их для начала определила американская иммиграционная служба. Рассказывали теперь запоем эти Михельсоны всё то, относительно мест своей будущей райской жизни, что уже успели изучить теоретически по книжкам: про мягкий тихоокеанский климат, про тамошнюю буйную природу, про либеральные порядки, про цены на жильё, про близость Канадской границы.
Кормили уткой, запечённой в яблоках, приготовленной Костиной мамой, - сухенькой генеральской вдовой, - Куропаткины жили вместе с ней. Мама то же иногда присаживалась с молодёжью за стол, - но больше крутилась вокруг внучки Милочки, - ровеснице Антоши, пытаясь уложить её спать. Утку сопровождало французское вино "Медок", привезённое Костей из загранкомандировки в Париж.
После ужина разгорелся спор на политическую тему: о судьбах коммунизма. Спорили в основном Вика и Костя.