Всё ближе и ближе женщина в гробу. Вика вкладывается в её лицо и видит - это она сама, мёртвая, лежит здесь на столе. И вдруг, покойница и зала начинают медленно опускаться вниз, или это Вика, напротив, поднимается? Всё меньше и меньше становится стол со стоящим на нём гробом. Каменные своды зала расступаются, и вот уже Вика втягивается в какое-то бесконечное поднебесье, теряя своё крошечное мёртвое тело где-то внизу, в пугающей бездне.
Утром за завтраком Вика рассказала свой сон Васе. Но тот, не будучи суеверным, объяснил кошмарное видение тем, что вчера они слишком поздно поужинали и легли, следовательно, спать с переполненными желудками.
- Мне тоже снился какой-то бред, - сказал Васечкин, - но я точно не помню, - что...
...............................................................................
В просторном актовом зале Института глобальных экономических проблем на Викину защиту собралось довольно много народу. Присутствовали и супруги Куропаткины, работавшие по соседству в Институте регулируемого рынка, и Вася, и, конечно, Викин научный руководитель профессор Буркевич с женой Раисой.
Вика, была одета во всё чёрное: шерстяную водолазку, изящную, обтягивающую юбку, колготки с модным рисунком в виде миниатюрных точек и лаковые туфельки. Её короткие волосы были хорошо уложены, веки чуть-чуть подкрашены, а губы слегка напомажены. Она, умело скрывая волнение, делала доклад, стоя у кафедры и держа в руке длинную указку, кончик которой иногда легонько и нервно постукивал по полу.
В докладе Вася ровным счётом ничего не понимал, но ему нравилось, как выглядела жена. Тем более что почти все бывшие сегодня на ней вещи, включая и водолазку, а также косметику он сам недавно привёз из командировки в сказочно-красивый итальянский город Турин. Глядя на Вику, наш герой перенёсся мысленно в этот город, - с просторными площадями и конными статуями и фонтанами на них, с множеством крытых галерей, предохраняющих пешеходов от частых дождей, и бездной бездонных магазинов-бутиков.
В Турине к Васечкину пришла мысль уехать, покинуть хотя бы на некоторое время Москву, погрязшую в политической грызне и экономической неразберихе. Свалить куда-нибудь в южную капиталистическую страну, - в эдакую Буржуинию. Туда, где сыто и вольготно жить, и, где над лазурным морём и песчано-пальмовыми пляжами светит тёплое солнце.
Так, в размышлениях о райской Буржуинии Вася и просидел всю защиту, - спускаясь только изредка на землю, когда кто-нибудь из оппонентов задавал Вике каверзный вопрос, или когда профессор Буркевич с отеческой любовью отзывался о своей ученице, "продолжающей разрабатывать марксистко-ленинское экономическое учение".
Учёный совет проголосовал "за" единогласно. А потом счастливая Васина жена принимала поздравления присутствующих уже в более основательном и значительном качестве - кандидата экономических наук.
................................................................................ Вечером, после защиты, супруги Буркевич, Викины оппоненты, некоторые коллеги и наиболее близкие друзья и родственники были приглашены на небольшой импровизированный банкетец, устроенный на квартире у Васечкиных.
Таисия Петровна расстаралась ради дочери: стол прогибался от деликатесных блюд и бутылок, плотно расставленных на белоснежной скатерти. Была и икорка - чёрная и красная, - и балычок, и заливная осетринка, и, конечно же, - горы фирменных бабулиных пирожков. И в "Советском шампанском", и в водке недостатка не имелось. Откуда же взялось всё это при пустоте московских магазинов?! Да, бабуля в тот день превзошла саму себя!
Нужно отдать должное и Томочке, которая активно участвовала в приготовлении всех этих явств и собственноручно испекла гигантский пирог с начинкой в виде кисло-сладкой лимонной пасты, - так называемый "лимонник".
Банкет открыл профессор Буркевич, - мелковатый, плешивый мужчина в засаленном костюмчике и при таком же галстуке, - подняв бокал за "новорожденного кандидата наук".
- Диссертация, - это, конечно, хорошо. Но это - только начало, - сказал он. - Теперь, Вика, вы дайте нам открытие, дайте свою оригинальную теорию, дайте монографию. Вы теперь дозрели до самостоятельной работы и должны искать дальше сами. А я уже ни во что не буду вмешиваться.
Таисию Петровну распирали радостное возбуждение и гордость за свою дочь, - "учёную кандидатку". Не обошлось, конечно, и без "Краткой истории жизни", которой она в течение получаса потчевала быстро захмелевшую публику.
Вскоре инициативу управления столом, то есть роль импровизированного тамады, взял на себя Васин отец. Этот небольшого роста мужчина, лет шестидесяти, лысоватый и с чёрными усиками, несколько укорачивающими его чрезвычайно длинный нос, был обычно довольно молчалив. Однако, под действием даже небольшой доли алкоголя Владимир Петрович становился изрядно красноречив и речеобилен. Как он сам говорил, - цыганская кровь закипала тогда в нём. Действительно, было известно, что прапрадедушка Владимира Петровича был настоящим цыганом.
Сначала профессор Васечкин поочерёдно предоставлял слово всем сидящим за столом. Но постепенно и сам всё чаще и чаще стал сыпать тостами. Он поднимал бокал за Российскую науку, за Викиного научного руководителя и его супругу, за дальнейшие Викины учёные успехи. А также - за супружеский союз между сознательной Викой и его непутёвым сыном, за большое научное будущее Антоши, за Викиных сестёр и за их грядущие диссертации, за Таисию Петровну и её многосильную энергию.
Супруга достойнейшего профессора-физика, Флора Павловна, иногда строго поглядывала на мужа, а то и что-то тихонько шептала ему, явно будучи недовольной тем, что тот слишком уж увлёкся возлияниями. Флора Павловна была строгой, но справедливой и добросердечной дамой. Как мы уже знаем, она не отличалась крепким здоровьем, поэтому каждый выход в люди для этой интеллигентной и впечатлительно-нервной женщины был значительно-радостным событием. Сама изрядно общительная, Флора Павловна больше всего ценила в людях коммуникабельность и теплоту чувств и иногда, может быть и справедливо, обижалась на с виду несколько холодноватых Владимира Петровича и Вику, за их "неродственность".
Уже к концу застолья как-то сама собой вышла небольшая научно-экономическая дискуссия, в которой доктрина регулируемой рыночной экономики боролась против теории свободного рынка. Первую точку зрения защищали профессор Буркевич, его жена, Вика и её старшая сестра Рита. Вторую - Костя и Маша Куропаткины и коллега Вики по лаборатории тридцати пятилетний старший научный сотрудник Бум.
Изрядно принявший на грудь Костя не стеснялся в выражениях и обзывал профессора Буркевича и его сторонников навозными жуками, копающимися в экскрементах казарменного коммунизма, а также утверждал, что коммунисты ничего лучшего, чем "поголовную гондонизацию населения" в экономике придумать не способны.
По-видимому, Костя имел в виду тот факт, что в последнее время на пустоватых прилавках московских аптек стали регулярно появляться отечественные презервативы, - смазанные силиконовым маслом и с отстойниками для спермы. Они были упакованы один за другим по десять штук в длинные ленты из блестящей серебряной фольги. Каждая такая упаковка, прозванная в народе "пулемётной лентой", стоила один рубль. Презервативы эти были весьма сносного качества по сравнению со старыми отечественными образцами, стоившими хотя и две копейки за штуку, но имевшими неэстетичную бумажную упаковку, - а самое главное, - бывшими без смазки, без отстойника и обладавшие пуленепробиваемой толщиной.
Бум также критиковал Буркевича, но сдержаннее, не забывая о том, что тот - его непосредственный начальник. Профессор же Буркевич не обижался, а осыпал в ответ оппонентов (преимущественно с помощью своей эрудированной супруги, и Риты, которая трясла от возмущения головой, что с ней не редко случалось, когда она нервничала) цитатами, надёрганными из многочисленных томов собрания сочинений В.И. Ленина.