- Эту голову мы извлекли с разрешения прокуратуры из могилы на кладбище украинской деревни Шишки, - продолжал Всеволод Павлович. - Голова принадлежала местному юноше семнадцати лет, погибшему год назад. Его нашли лежащим рядом со своим велосипедом с затылком, разбитым о бордюр тротуара. Посчитали, что это несчастный случай, - парень неудачно упал с велосипеда, - и вскрытия делать не стали, похоронили его и забыли об этом происшествии.
- Однако у мамы покойного со временем стали возникать некие сомнения по поводу причины смерти сына. Дело в том, что молодой человек входил в компанию отпетых хулиганов, и мама стала подозревать, что это его дружки и порешили его. Несчастная женщина обратилась в прокуратуру, и дело было снова запущено в ход.
- Произведя эксгумацию трупа и отделив от него голову, я привёз её в портфеле в Москву. Целые выходные она провалялась без дела у меня на квартире. Сегодня с утра приволок её в бюро, отварил в кислоте и пришёл к заключению - это убийство. Парня дерябнули по затылку острым предметом, а потом, чтобы замести следы, имитировали несчастный случай с велосипедом. Никак не мог он получить такую небольшую и чётко оформленную дырку в черепе, ударившись о бордюр.
- Так что дело остаётся за малым, - напишу рапорт в местную прокуратуру, а они уж быстро там повяжут и расколят этих малолетних поганцев. Приятно, чёрт возьми, иногда сознавать, что твоя работа приносит хоть какую-то пользу!
Дяда Сева на секунду замолчал, а потом задумчиво произнёс: "А всё-таки жалко парня. Вся его жизнь промчалась бессмысленно и быстро, как проходит большинство дней. Нет, должен же быть в этом, как и во всём, какой-то смысл?!"
Доцент Резаков, также как и Федя Коньков, был философом.
.................................................................................
Профессор Исаак Иосифович Ворсистый никак не соответствовал своей фамилии. Этот ещё довольно молодой мужчина, лет не более сорока, был абсолютно лыс, - только несколько жиденьких пучков искусственных, тёмных волосиков было аккуратно имплантировано над его могучим лбом. Остальная поверхность его головы блестела изумительно, - почти как зеркало, - в деталях отражая предметы окружающего мира. Ворсистый носил свободную голубую блузу, - как у старинных живописцев, - от него пахло дорогим французским одеколоном, и его внушительных размеров чёрно-гуталинные, изящно завитые кверху усы и мохнато-кустистые, не хуже, чем у товарища Брежнева, брови с избытком компенсировали отсутствие растительности на голове. Было во всём облике Исаака Иосифовича что-то необъяснимое поэтическое и художественное, - так и хотелось назвать его "маэстро".
В просторной, светлой зале, где работал маститый профессор, рядами, как в большом салоне-парикмахерской, располагались кресла, приспособления для мойки голов, стационарные фены, шкафчики с множеством парикмахерских инструментов и бутылочек с шампунями, бальзамами, лосьонами, мазями. Почти все кресла были заняты пациентками и пациентами, а вокруг них хлопотали, мóя им головы, массируя шевелюры и втирая в них различные бальзамы, симпатичные, резвые девушки, также облачённые в синие блузы.
- Вот - моя дерма-косметическая фабрика-кухня, - многозначительно молвил, обращаясь преимущественно к Вике, а не к Васе и дяде Севе, профессор Ворсистый. При этом он охватил широким жестом изящно-художественной руки всеобщее оживление, царящее в зале. Сразу же его быстрые, маленькие глазки, глубоко посаженные под могучими бровями, приобрели некий блестяще-бутылочный оттенок и похотливо проскользнули по Васиной супруге - от туфелек до заколки в волосах.
Васечкин это заметил. Он не был слишком ревнивым мужем, но не любил, когда так смотрят на его жену, - поэтому с неприязнью подумал: "Вот - лысый жид-поблядун".
.................................................................................
Исаак Иосифович поставил Васе диагноз: "жирная себорея" и назначил ему электромассаж кожно-волосяного покрова головы, втирание какой-то гадкой и вонючей мази, а также мытьё волос два раза в неделю специальным лечебным шампунем, производимым Государственным институтом красоты по собственному рецепту профессора Ворсистого. Небольшую пластиковую бутылочку этого шампуня маститый дерма-косметолог торжественно вручил Васечкину со словами: "Вот моя гордость!" Болотного, мутно-зелёного, цвета, откровенно пахнущий свеже-высраным говном шампунь носил название "Ворсик" и имел бодрую рекламную надпись на этикетке: "Все ваши безысходные проблемы будут решены! Ворсик - верный признак!"
Вася был поручен распоряжению расторопных девушек в синих блузах и получал от прикосновений их легко-нежных ручек и электрического массажёра (приборчика, похожего на карандаш и испускающего слаботочные электрические импульсы) несказанное удовольствие.
Так Васечкин лечился в течение целых двух месяцев, - по три сеанса в неделю. Теперь каждый такой массажно-втиральный сеанс приводил его в отличное расположение духа, раздражала только собственная липкая и дурно попахивающая шевелюра. Трудно сказать, - выросли ли у него в результате на голове новые волосы или, по крайней мере, прекратилось их выпадение, - однако, хуже не стало.
XII
Наш герой, как мы только что видели, проявил небольшую, мгновенную ревность в отношении профессора Ворсистого. Васечкин любил Вику. Но по-своему: не слишком обращая на неё внимание, позволяя себе маленькие шалости на стороне, так как жена не особенно уже его привлекала в сексуальном плане. Но он не отпускал Вику от себя, чувствуя необходимость в ней, наверное, - для собственного самопознания. Он часто дарил ей цветы - преимущественно морковно-красные розы. Вика их обожала, - именно охапку таких роз, - пятьдесят одну штуку, - Вася вручил ей в день их свадьбы.
И Вика любила Васечкина, но тоже по-своему: не очень балуя его ласками и не слишком с ним откровенничая. Но и она не отпускала его от себя, ощущая повседневную в нём необходимость, - как в зеркале, наверное. Вика мужественно выносила тяжёлый, занудный Васин характер и его невероятно громкую музыкальную систему, и даже не редко дарила ему кассеты для дальнейших записей.
И связывал их, конечно, ещё сильнее розовощёкий, ёжикоголовый Антоша, - несмышлёный по малолетству, но, потенциально, сильно разумный мальчуган.
Нужно сказать, что серьёзно-основательная Вика практически не давала поводов для зарождения в Васиной душе такого низменного чувства, как ревность. Хотя, всё же, повод для её появления мог изредка возникать. Не всё было ясно и прозрачно-чисто, с точки зрения Васечкина, в отношениях между его супругой и её старинным школьным другом Димой Бурундуковым.
Дима - квадратный и крупный, как отечественный холодильник "ЗИЛ", белобрысый молодчик, - был женат, имел дочку примерно Антошиного возраста и работал программистом на каком-то компьютерном совместном советско-американском предприятии. Дима иногда - редко - звонил Вике и они тогда подолгу разговаривали по телефону. О чём, - Вася не знал, - так как всегда в это время тактично выходил из комнаты, предпочитая не смущать жену своим присутствием. Каждый год, в Викин день рождения, молодчик Бурундуков приходил поздравить именинницу с огромным букетом роз, но не морковно-красных, а алых. Обычно он заваливался днём, - часа этак в четыре и никогда не оставался у Васечкиных до вечера, - до прихода приглашённых на Викин день рождения гостей, а, как правило, проводил с Викой не более двух часов. Вася во время приходов "Ебалома" (так он про себя прозвал Бурундукова) выходил на улицу, - немного прошвырнуться.
Так как Ебалом давал знать о себе редко, и умная Вика никогда не говорила о нём с мужем, - то Васечкину он почти не досаждал. Именно это последнее обстоятельство позволяла нашему герою демонстрировать безупречно-вежливый такт перед лицом Бурундукова. Xотя, Вася и подозревал втайне, что Ебалом влюблён в его жену, но об её отношении к Ебалому ничего не мог заключить.