Он взял для неё меню "Бест ов биг Мак" за тридцать франков, - так как она была голодна.
Разговор как-то не клеился. Васечкин чувствовал перед Викой какое-то стеснительное затруднение, да и она, по-видимому, испытывала тоже по отношению к нему. Очевидно, - что они уже отдалились друг от друга и стали почти чужими.
Он расспрашивал её об Антоше, об их жизни, стараясь не спровоцировать снова вопрос о деньгах, - а она отвечала как-то замкнуто, немногословно, и в её словах проскальзывало холодноватое равнодушие.
Он спросил и про роман с доцентом Пьером Гулю.
Оказалось, что Вика уже давно ничего общего не имеет с этим "гнусным типом", который всего лишь хотел сделать её своей любовницей и не собирался жениться.
Вася, впрочем, никогда и не сомневался, что толстый доцент не женится на его непутёвой супруге. Зачем ему было оставлять свою мексиканку и двух симпатичных ребятишек?
- Ну, так что, - ты теперь снова одна? - задал он Вике идиотский вопрос. И хотел, было, уже спросить у неё (но из вежливости, - не было у него такого глубокого желания, - да и хорошо было ему с негрессой...), - не собирается ли она снова переселиться к нему?
Но Вика, как бы прочитав его мысли, опередила его, сказав: "Да я одна, но снова вернуться к тебе я пока не готова. А Антошу ты, конечно, можешь, если хочешь, брать иногда к себе".
X
И всё пошло по-старому. Антоша снова стал бывать у отца. Васечкин забирал его теперь к себе каждые субботу и воскресенье. Антоша поначалу не ладил с Васиной негрессой, - не разговаривал с ней, бычился и дулся, - но постепенно попривык и стал проявлять к добродушной Сандре более общительный интерес. А она, приятно польщённая смягчением к ней Антошиных чувств, иногда даже покупала ему на зарабатываемые ей гроши какие-нибудь игрушки, - наборчики "Лего", например.
....................................................................................
Однажды, воскресным вечером, - это было уже в начале весны, - Вася, как обычно, привёз Антошу (после проведённых вместе с ним выходных) на квартиру к Вике. Позвонив несколько раз в изящный, медный звоночек, прикреплённый на покрытой тёмно-вишнёвым лаком двери Викиных апартаментов, наш герой с удивлением констатировал отсутствие каких-либо признаков жизни за дверью. "Странно", - подумал он, - "ведь мы же ещё вчера днём договорились с Викой, что я приеду... Возможно, она вышла куда-нибудь не надолго. Ну что ж, - придётся подождать..." И они с Антошей уселись на ступеньку лестницы, покрытую потёртой ковровой дорожкой.
Минут через десять входная дверь подъезда со скрипом растворилась, впустив в затхлый полумрак лестничной клетки изрядные порции мягкого весеннее-вечернего света и прозрачно-воздушной свежести, - а вместе с ними и необьятно-толстую женщину средних лет, - брюнетку южной наружности, - передвигавшуюся с заметной одышкой.
Подойдя к Васечкину, женщина вежливо, но строго сказала почти мужским басом: "Здравствуйте, молодой человек. Я - консьержка этого дома. Могу я у вас спросить - кого вы здесь с мальчиком дожидаетесь?"
Полная дама говорила с явным португальским акцентом. "Странно, - но почему-то в Париже почти все консьержки - португалки..." - подумалось нашему герою.
- Я жду мою жену, - то есть маму "мальчика", - Васечкину Вику, - ответил он - Вы не видели её сегодня случайно?
- Ну как же, как же, - живо отреагировала консьержка, - как не видела? Видела, конечно... Её вчера вечером отвезли в больницу. Скорую помощь я сама вызывала. Ну и дела!...
- Да что же это такое?! Расскажите быстрее, - что произошло! - заволновался Васечкин.
- Да ничего страшного, - вылечат её. На её счастье всё это дома случилось, а не где-нибудь на улице! - спокойно отвечала толстая дама. А потом призадумалась ненадолго и с сомнением посмотрела на Васю.
- А вы и в правду её супруг будете? - спросила она.
- В правду, в правду, - хотите, даже документ покажу? - заверил её Васечкин.
Документа бдительная консьержка, однако, смотреть не стала и доверительно сообщила нашему герою некоторые подробности госпитализации его супруги. Викина квартира располагалась на одной лестничной клетке с жилищем консьержки, - а последняя имела привычку регулярно прислушиваться к тому, что происходит на лестнице: не пришёл ли кто чужой, не хулиганит ли кто?...
Вчера около восьми часов вечера, - как раз сразу же после ужина, - португалка услышала странный шум на лестнице, - как будто кто-то бросает тяжёлые тюки. Выглянув наружу, она увидела Вику, - всю растрёпанную, в порванном халате, - вытаскивавшую из открытой двери своей квартиры стопки книг, охапки одежды и всякого другого тряпья, и кидавшую всё это прямо на пол лестничной площадки.
На вопрос консьержки: "Что это она здесь такое вытворяет?", Вика как-то невнятно отвечала, - что пытается "избавиться от гнетущих её вещей. Особенно - от чёрных вещей".
Действительно, - среди выкидываемого ей хлама было немало книг в чёрных переплётах и одежды чёрного цвета.
Португалка попыталась, было, урезонить чокнутую жиличку и предлагала даже помочь ей занести всё выброшенное имущество обратно в квартиру. Но Вика с настойчивым упорством отвергала все её увещевания и не давала трогать разбросанный по полу хлам. А потом вдруг начала крутиться на месте, приговаривая: "Обратите внимание, в каком направлении я вращаюсь, - по часовой стрелке, - только так можно прогрессировать, и так устроен мир!" А затем, в довершении всего, вынесла из квартиры большой кусок клейкой ленты, подскочила к одному из прилепленных на стене старинного подъезда алебастровых украшений, в виде голов каких-то бородатых мужиков из греческой мифологии и залепила ему глаза, сказав, что ей "уже давно не нравится, как этот тип на неё смотрит..."
Посоветовавшись с мужем, который также констатировал явное безумие жилички, консьержка вызвала скорую психиатрическую помощь. Врачи приехали на удивление быстро и забрали Вику в больницу.
На вопрос Васечкина: "В какую же больницу её отвезли?" - консьержка ответить не могла, потому что "от расстройства даже и не подумала спросить", - так ей "было жалко тихую и добрую Вику" с которой она "уже успела сдружиться".
....................................................................................
Вася с сыном поспешили вернуться к себе домой. Антоша испугался за маму и всю дорогу беспрерывно всхлипывал. Наш герой, как мог, старался его успокоить и обнадёжить, - хотя и у самого него сердце было не на месте.
Придя домой, Васечкин немедленно стал рыться в парижском телефонном справочнике, где и нашёл номер центральной службы психиатрических больниц. Позвонив по нему и сообщив дежурной нужные сведения о Вике, Вася, к своему удивлению, был довольно быстро уведомлен о том, что мадам Виктория Васечкина находится в загородной психиатрической больнице святого Лаврентия. Нашему герою удалось дозвониться до этого медучреждения, где дежурный врач безразличным тенором сообщил ему, что пациентка Васечкина чувствует себя уже лучше, но, что пока посещать её не разрешается, - надо подождать ещё несколько дней. Тем не менее, можно звонить ежедневно и справляться о её здоровье.
Визит разрешили только в следующую субботу.
Оставив сына с Сандрой, которая, к счастью, в этот день не работала, Васечкин заскочил в близлежащий супермаркет, купил для Вики большую, розовую коробку конфет "Мон Шери", которые она обожала, и отправился в больницу святого Лаврентия. Туда нужно было добираться больше часа на RER. Народу в поезде, как и всегда выходным днём, было полно. Пришлось стоять, - но давки, какая часто бывает в подмосковных электричках, всё же не было, - и в вагонах было комфортнее. Вдобавок, во время путешествия случился и небольшой развлекательный спектакль. Какой-то бородатый мужик, своей пухлой физиономией чем-то напоминающий доктора Кубышку (что же это за наваждение? - всюду мерещился теперь нашему герою московский психотерапевт), натянул поперёк вагона пёструю шторку, спрятался за ней и выставил наружу куклу, - то же бородатую, - ну точная уменьшенная копия хозяина! И кукла эта в течение почти всей Васиной поездки развлекала его и других пассажиров забавными кривляниями и мелодичным оперным пением звонко-козлиным голосом.