А после выпивали на квартире у Абрамыча, что в "доме на набережной" и окнами на Кремль. А затем Ефремыч уединился с Бурвиной в одной из комнат и стал к ней приставать, а Абрамыч и Надюша остались на кухне и мирно беседовали о всяких серьёзных вещах, - о том, как, например, устроена Вселенная. Надюша оказалась любознательной девушкой и засыпала учёного и многознающего Абрамыча всяким вопросами, на которые ему было даже не всегда легко ответить.
А потом в коридор выскочил злой Ефремыч, - в расстёгнутой рубашке и мятых брюках со спустившимися подтяжками. "Всё, пиздец!" - громогласно заявил он, - "Еду до хаты". Абрамыч сразу понял, что Бурвина ему не дала.
- Хорошо, - сказал воспитанный Абрамыч, - Но, ведь, девушек же надо на такси посадить.
- На такси! Ещё чего! Перетопчутся! Пусть сами добираются, как хотят! Платить ещё за них... - возмутился его сердитый товарищ.
Разочарованный Ефремыч быстро оделся и покинул апартаменты друга в гордом одиночестве. "На такси ведь поедет. Метро уже не ходит", - с сожалением подумал Абрамыч, зная бережливую натуру Ефремыча.
А потом галантный Абрамыч вывел девушек на улицу и посадил их в такси, снабдив нужной суммой денег, и не забыв записать Надюшин номер телефона.
Через пару дней Абрамыч позвонил Надюше и пригласил её в ресторан. Вот так и начался их роман.
Двадцатилетняя Надюша приехала в столицу в поисках счастья три года назад из провинциального "мегаполиса" - Кашира 2, и снимала в Москве (на удивление недорого) двухкомнатную квартиру вместе со своей сестрой-блезняшкой Катей. Сёстры совсем не походили друг на друга, так как были разнояйцовыми близнецами. Надя - небольшого роста и немного пухленькая, а Катя - высокая и худая. Первая работала секретаршей в рекламном агентстве, а вторая - официанткой в ночном баре. Для своего возраста сёстры заколачивали приличные бабки.
Надюше было интересно с образованным Абрамычем, она любила вести с ним просвещённые беседы и считала его хоть уже и несколько дряхловатым телом (ему стукнуло сорок), но молодым душой. Секс же мало интересовал сею юную особу, что доставляло немалые страдания ещё не совсем опустившемуся Абрамычу. Соития у них случались только по большим праздникам, и то какие-то куцые. А, в последнее время, по прошествии года со дня их знакомства, плотские отношения совсем выдохлись. Тем более что у неё уже как два месяца появился новый молодой ёбарь, - Тончик, не годящийся, конечно, и в подмётки Абрамычу по своим интеллектуальным данным, но делавший евроремонт квартир, и исправно снабжавший её баблом. У Абрамыча же Надюша денег, по каким-то одной ей известным принципам, никогда не брала, - сколько он ей не предлагал.
Итак, отношения их постепенно перерастали в чисто платонические, - как между отцом и дочерью.
...............................................................................................................- Ну что размечтался! Стоит, - рот раскрыл! - вывела Абрамыча из раздумчивого состояния подошедшая незаметно сзади Надюша,.
- Вот, знакомься. Бурвину ты знаешь. А это, рекомендую, - её подруга - Маринка Косарева, или попросту для друзей, - Косая.
Марина подняла на Абрамыча свои зеленоватые, слегка раскосые, хитрые глаза и улыбнулась тонкими, ярко напомаженными губами, сладко произнеся: "Очень приятно!" При этом её длинный и немного крючковатый нос забавно скривился, - как у Бабы-яги.
- Приятно познакомиться, - Аркаша, - представился по-простому Абрамыч.
- Он у нас учёный ум, дохтур наук, - поспешила прокомментировать Надюша, - Поэтому попрошу обращаться с ним с должным трепетом, без фамильярностей и без мата.
- Поняли, - сделав серьёзный вид, сказала Косая и томно окунула Абрамыча в зелень своих восхищённых, узковатых глаз, - от чего тот засмущался и немного порозовел. А Бурвина тем временем захихикала в ладошку.
...............................................................................................................
Все четверо теперь разместились за тесным кухонным столом. Абрамыч налегал больше на закуски, так как был голоден, а уже насытившиеся дамы пили пиво. Его теперь было вдоволь, потому что Абрамыч сбегал вниз, к ларьку, и приволок ещё два пузыря Очаковского.
Разговор как-то поначалу не клеился. Аркадий Абрамович все больше пережёвывал пищу, да смущался. Но потом, выпив несколько стаканчиков пива, он отрелаксировал и стал расспрашивать Косую и Буравчика об их жизни. Бурвину он не видел уже год со дня их знакомства на Арбате. Однако толстый Буравчик его мало интересовал, а вот изящная Косая, напротив, изрядно привлекла его внимание. Да и она проявляла к несколько потрёпанному жизнью доктору наук явный интерес и словоохотливо отвечала на его распросы, строя иногда морально неустойчивому Абрамычу глазки.
Оказалось, что Косая с Бурвиной вот уже как несколько месяцев живут в Москве, - нашли себе "женихов" и поселились у них на квартире в московском спальном районе Зябликово. Женихи приехали в Москву из Запорожья, и занимались в столице покраской высоковольтных вышек, зашибая своим нелёгким трудом крутой лавандос. Двухкомнатную квартиру в Зябликово им снимала строительная фирма, на которую они работали по контракту, - полгода вкалывали в Москве, полгода отдыхали на Родине, где у них имелись законные супруги и малолетние дети.
Мужиков этих было трое, - сорокалетние - толстый и здоровый Мишка и мелкий и худой Гришка, - а также семнадцатилетний Мишкин сын, - могучий амбал Вован.
Косая сообщила, что Буравчик живёт в одной комнате с толстым Мишкой и его сыном. Бурвина и Мишка спят на раскладном диване, а Вован - в противоположном углу комнаты, на матрасе, постеленном на пол. Когда Буравчик и Мишка ебутся, что случается каждую ночь, - то им приходится двигаться тихо, чтобы скрипом дивана не разбудить Вована. Так что вдоволь наебаться не удаётся.
Косая же спит в другой комнате с Гришкой, - то же на диване. Она любит Гришку, потому что, несмотря на то, что сам он - плюгавый и мелкий, - хуй у него - длинный и толстый и почти всё время стоит.
- Марина, ты вгоняешь учёного Аркадия Абрамовича в краску своей, извини, пошлой хуйнёй! - заметила Буравчик.
- Ничего-ничего, - это всё очень прикольно. Рассказывай дальше, Марина! - поощрил её уже совсем переставший смущаться Абрамыч, - Краснею я от удовольствия беседы с вами и выпитого спиртного.
Ему, действительно, нравилось теперь, как матерятся молоденькие девчонки. Во времена его юности дамы не матерились, и при них выражаться мужикам было тоже нельзя. Абрамычу был интересен рассказ Косой, от которого его даже внутренне заколбасило. А краснел он на удивление часто, - кровь приливала к голове, подскакивало давление от разных эмоций. "Вот так", - думал иногда Абрамыч, - "поведёт меня в один прекрасный день, и - пиздец, - упаду, как куль с говном, и даже крякнуть не успею..."
Так познакомились престарелый Аркадий Абрамович и юная Косая (она была на три месяца моложе Надюши, но, правда, чуть постарше Буравчика).
...............................................................................................................
После ухода двух неразлучных подруг Надюша в очередной раз отказала Абрамычу во взаимности, но в качестве моральной компенсации снабдила его номерами Марининых телефона и пейджера, посоветовав обязательно позвонить ей (только днём, когда ёбари Косой и Буравчика на работе, или оставить сообщение на пейджере). "Встретишься с ней, - не пожалеешь", - сладким, утешительным голосом сказала заботливая Надюша, - "Косая у нас - знатная ебариха!"
...............................................................................................................
А тут как раз и удобный повод подвернулся для того, чтобы связаться с Мариной. У среднего сына Ефремыча, Костяна, намечался день рождения - шестнадцать лет, - совершеннолетие. По этому поводу Ефремыч закатывал в выходные у себя на даче основательный сабантуй. Был, конечно, приглашён и Аркадий Абрамович. А Абрамычев Лёха и так уже гостил целую неделю на даче у Ефремыча.