Соймонов был лично знаком и переписывался с замечательными российскими учеными М. Ломоносовым, Г. Миллером, С. Румовским, В. Берингом, В. Татищевым и др., всячески способствовал им в получении материалов о сибирском крае. Так, по просьбам Парижской и Петербургской академий он организовал в Тобольске астрономические наблюдения по прохождению Венеры через диск Солнца. Под личным руководством губернатора в нагорной части города была сооружена обсерватория-палатка с двумя телескопами. Как рассказывают, вместе с Соймоновым планету наблюдал, вопреки своей нелюбви «великой в сердце» к независимому характеру губернатора и удовлетворяя любопытство, сам архиепископ...
Высоким авторитетом ученого-гидрографа и картографа Ф.И. Соймонов обладал задолго до приезда в Тобольск. Один из влиятельных сподвижников Петра Великого, он участвовал в Каспийской экспедиции, изучившей южные и западные районы внутреннего моря России, составил его карту, а позже – атлас, и впервые на научной основе дал правильные очертания берегов. Им же в 1734 году опубликован атлас Балтийского моря, написаны многочисленные труды по морской картографии и навигации, экономике, истории и географии. Был инициатором ряда экспедиций по исследованию Ледовитого и Тихого океанов.
Как авторитетный государственный деятель, Ф.И. Соймонов занимал видные правительственные посты, в частности – генерального прокурора. Верный своим принципиальным жизненным устоям, он нажил себе в столице немало врагов. Потеряв после кончины Петра расположение высших властей, Соймонов, к тому времени – генерал-кригс-комиссар, проходил по делу А.Волынского и был обвинен в заговоре против Э. Бирона. Старые недоброжелатели воспользовались удачным моментом. Генерала приговорили к смертной казни, замененной ссылкой в Охотск.
В Сибири Ф.И. Соймонов в общей сложности провел около десяти лет, включая годы ссылки. В его честь назван мыс в заливе Терпения на Сахалине, бухта в Красноводском заливе на Каспии и проезд в Москве. Когда-то зал в доме Благородного собрания в Москве, более известный как Дом Советов, носил имя Соймоновского... Многие энциклопедии сочли за честь посвятить свои страницы выдающемуся ученому. Не без оснований Ф.И. Соймонов в одной из своих работ, не опасаясь обвинений в отсутствии надлежащей скромности, называл себя «всероссийского Отечества всенижайшим патриотом».
ГУБЕРНАТОР-АДМИРАЛ
Обращаясь к прошлому нашего края и в поисках материалов о судьбах сибирских губернаторов, я не раз задавался вопросом: по каким критериям происходил отбор кандидатов при назначении на столь высокую и ответственную должность? Скорее всего, обстоятельный ответ на него вряд ли когда-нибудь будет найден – слишком большой отрезок времени отделяет нас от минувших событий. Да и могли ли существовать какие-либо жесткие установки на этот счет в виде тех или иных инструкций? Но если их поиск бесполезен, то, может быть, стоит пойти по другому пути и обратиться прямо к отдельным судьбам высокопоставленных чиновников, и на примере их жизненного описания попытаться найти ответы, возможно, косвенного характера, на поставленные вопросы.
Замечательных имен в сибирских администрациях за время существования генерал-губернаторства было немало. Мое внимание привлекло одно из них из-за обычного людского любопытства. Оказывается, кандидат на должность губернатора до своего назначения был адмиралом. Ситуация для анализа, согласитесь, совершенно неординарная, но обещающая быть достаточно занятной. Так я познакомился с сибирским губернатором Василием Алексеевичем Мятлевым (илл. 9). Его служба в Сибири продолжалась сравнительно недолго и пришлась на 1753–1757 годы. Он был непосредственным предшественником губернатора Ф.И. Соймонова, да и назначение последнего произошло по настоятельной рекомендации и при участии самого В.А. Мятлева. Так что не будь Мятлева, сибирская история, кто знает, пошла бы совсем по другому сценарию.
Талантливый моряк, боевой адмирал, генерал-лейтенант, участник Персидского похода Петра Первого, Василий Алексеевич был коллегой и другом Соймонова с молодых лет. Еще в 1716 году они вместе служили на флоте мичманами, отличались в одних и тех же сражениях, одновременно получали повышения по службе. В опальные для Соймонова годы Мятлев не забывал друга даже во времена, когда одно упоминание его имени считалось опасным не только для карьеры, но и для жизни.