Но более всего меня поразила фраза в самом конце биографического описания деятельности Э.Г. Лаксмана. «По бесконечной, уходящей вдаль снежной степной дороге движется возок. У ямской станции Дресвянской, у реки Вагай, впадающей в Иртыш, в 118 километрах от Тобольска, 5 января 1796 года останавливается возок для смены лошадей. К удивлению ямщика и персонала станции ездок не выходит, его выносят из саней умирающим или умершим. Тут же его и похоронили, на маленьком кладбище у реки Вагай».
Раздобыл подробнейшую карту юга Тюменской области. Деревни или селения под названием Дресвянская, несмотря на скрупулезное изучение, обнаружить не удалось. Не помогло и обращение к «Лексикону...» Г. Миллера: Дресвяной там не было... Неудача поиска снизила интерес к имени Лаксмана на много лет. В памяти осталось только удивительное совпадение печальных судеб Георга Стеллера и Эрика Лаксмана. Как и Стеллер, Лаксман спустя ровно полвека закончил свой жизненный путь в снегах Тобольской губернии при весьма сходных обстоятельствах.
Так продолжалось до тех пор, пока в 1996 году совершенно случайно я не узнал об установке на берегу Вагая вблизи кедрового бора («степь» по Шафрановскому?), возле села Сычево, в простонародье – Сычи, памятного щита с текстом следующего содержания (кто бы мог подумать!): «Здесь находилась ямская станция Дресвянская, где 16 января 1796 года на пути в Иркутск умер и похоронен выдающийся финский ученый и путешественник Эрик Густавович Лаксман». Памятный знак появился по случаю 200-летия со дня кончины ученого. Надо отдать должное и низко поклониться администрации Вагайского района, которая, в отличие от многих, без привычных отговорок и ссылок на трудности времени и финансовую скудность проявили похвальную инициативу и завидную степень уважения к местной истории.
Так кто же был Эрик Лаксман (27 июля 1737 – 5 января 1796 г., старый стиль)? Он родился в местечке Нейшлот (шведское название финского города Савонлинна) в шведской части Финляндии. Спустя несколько лет Нейшлот и Финляндия оказались присоединенными к России. При таких обстоятельствах своей судьбы Э.Г. Лаксман всегда с раздражением отвергал приписываемую ему принадлежность к зарубежному происхождению, он считал себя с рождения гражданином русского государства. Надо полагать, содержание памятной фразы на щите у Сычево с упоминанием слов «финский ученый» вряд ли вызвало бы у Лаксмана чувство удовлетворения...
Э.Г.Лаксман учился в Боргосской гимназии, располагавшей богатой минералогической коллекцией, а затем закончил университет города Або (теперь – Турку), стал пастором. Еще в гимназии и в студенческие годы проявил замеченный учителями интерес к естественной истории. Большую часть времени, в ущерб своим пасторским обязанностям, Лаксман проводил на природе южной Финляндии, собирал гербарии, отсылал в Санкт-Петербург свои научные сообщения с надеждой приобщиться к деятельности Академии наук. В 1762 году ему удалось переселиться в столицу. Научная карьера начинающего, но пытливого ученого стала набирать уверенные обороты. Последовали многочисленные экспедиции, чаще всего в полном одиночестве, в окрестности Петербурга, в Поволжье, на юг и север России. Общеевропейскую известность неутомимому путешественнику и естествоиспытателю принесли исследования Сибири, которой он в общей сложности отдал около двух десятилетий своей непродолжительной жизни.
Первое посещение Сибири адъюнктом Петербургской академии наук Э.Г. Лаксманом относится к 1764–1768 годам. Тогда он, не располагающий финансовыми возможностями для экспедиционных поездок в далекую, заманчивую и малоизученную Сибирь, принял предложение возглавить пасторский приход в Барнауле. Не обремененный официальными обязанностями (католиков в городе насчитывалось несколько человек), Лаксман беспрепятственно совершал экскурсии по Алтаю, добирался до Томска, Кузнецкого бассейна, Кяхты и Нерчинска. Результатом исследований стали географические описания мест, уникальные коллекции редких растений и минералов, впервые открытых ученым, облицовочного материала и руд.