Пришлось, соглашаясь с критикой, договориться с издательством о носильном применении цвета в третьей книге, и не только в рекламном разделе.
Большинство разделов книги основано на материалах и экспонатах Музея истории науки и техники Зауралья при нефтегазовом университете, пользующихся, как правило, неизменным вниманием и успехом у посетителей, включая зарубежных. Впрочем, бывали и досадные исключения. Как-то музей посетил сравнительно молодой московский чиновник. От его благоприятного впечатления об университете зависело выделение фантов на некоторые разделы научной тематики кафедр и факультетов. Осмотр экспозиций музея столичным снобом сопровождался недовольным выражением лица («что тут в этой зауральской провинции может быть интересным?»), и вопросами типа: «А какое отношение к музею имеют граммофоны, они что – сделаны были в Тюмени?». Когда мое терпение подошло к концу, я рассказал ему одну притчу. В середине 1980-х годов мне довелось побывать на берегу Байкала в селении Листвянка в музее Лимнологического научно-исследовательского института. В книге почетных посетителей музея обнаружилась занятная запись поэта Самуила Маршака. Она звучала следующим образом:
При всем уважении к авторитету и таланту великого поэта, нельзя было не заметить некоторые пренебрежительные интонации в тексте («серьезные люди делом заняты, а тут – какие-то рыбешки...»). Внизу, как реакция на обидные намеки, один из местных острословов приписал: «Напрасно ты ходил, глазея, по залам нашего музея. Ведь ты ж не понял ни хе..а. Привет работникам пера».
После этой рассказанной мною притчи нашего высокого московского чиновника как ветром сдуло из музея. И поделом: пусть знает, что культура России не ограничивается Садовым кольцом, кое что можно увидеть и за Уралом.
Приятными были ссылки в периодической печати со стороны местных архитекторов. Они добросовестно ссылались на пользу от моей книги при составлении реставрационных планов Никольской церкви, бывшей часовни на Центральной площади, благодарили за сведения, которые сорвали пелену забвения с такого, например, имени, как тюменский городской архитектор К.П.Чакин (1875–1958). Порадовали меня мои коллеги из библиотеки нефтегазового университета. Работа над третьей книгой «Окрика памяти» пришлась по времени к моему 70-летию. Я получил от них следующие трогательные строки. «Мы всегда рады видеть Вас в нашей библиотеке. Знайте, что Вы – один из лучших и любимых наших читателей, для таких, как Вы, с удовольствием работают библиотекари, именно у Вас самый солидный формуляр на МБА». И далее:
Еще во времена, когда книги не было, но ее будущие разделы публиковались в периодической печати, моего скромного журналистского авторитета хватило, чтобы улучшить в городе Фрунзе (теперь Бишкек) жилищные условия семьи изобретателя первой в мире полностью электронной системы телевидения Б.П. Грабовского (1901–1965). В те годы я вел интенсивную переписку с вдовой Грабовского Лидией Алексеевной. Я писал об этой семье во второй книге «Окрика...». В одном из писем она доверительно пожаловалась мне на тесноту и неустройство своего жилища, в котором, кроме нее, проживают дочь, зять и внуки. Недолго думая, я собрал все, что мною написано и опубликовано о научном подвиге нашего земляка, уроженца Тобольска, и с сопроводительным письмом, мало надеясь на положительный итог, отправил сердитое, но вполне обоснованное послание в Киргизию в республиканский ЦК КПСС. Добавил при этом, что даже академия наук Франции чтит память пионера электронного телевидения, а вот в Киргизии не считают возможным обратить внимание на проблемы семьи всемирно известного изобретателя. Каково же было мое изумление, когда в очередном письме я получил от Лидии Алексеевны слова искренней благодарности за оказанное содействие в улучшении жилищных условий!