— Мама, — Рон кривится при обращении и Молли это замечает. Задохнувшись от негодования и уже набрав воздуха в рот для последующей тирады, женщина замолкает, когда парень всё же продолжает свою мысль: — прекрати кричать, кидаться посудой и просто включи свою голову для подсчёта. Работая охотником, я буду зарабатывать на пять стаканов воды, — проводит глупую аналогию парень, но Молли слушает, с красным лицом, с ещё сбитым дыханием, но даёт сыну сказать то, что тот хочет, — Фред и Джордж смогут заработать вдвоём на два стакана. Билл и Чарли работают на четыре. Джинни…посмотрим потом, — Рон отмахивается, сестре только тринадцать и парень не уверен, что Джинни вообще будет работать, когда столько братьев балуют её одну, — так и про какой ты стакан говорила? Золотой?
— Ты погибнешь, — твёрдо заявляет женщина, будто знает заранее. Рон делает глубокий вдох, лишь бы не закричать на собственную мать. Как она смеет говорить ему, Рону, её сыну, о возможной смерти, — они всё погибают. Охотники, которые считают это семейным делом. Охотники, которые берутся за обучение такие как ты, не имея при этом в родственниках ни одного «живого смертника»! Все погибают! И я не желаю хоронить собственного сына из-за того, что не смогла остановить молодую, глупую, голову от поспешных действий!
— Тебе придётся. Я не живу у Билла уже уже больше года, — Молли поджимает губы. Она чувствовала, что её сын не спроста так ушёл из дома год назад, но ей хотелось думать, что глупый Рон просто обиделся за неудачный, поучительный удар, — живу у своего учителя вместе с Гермионой, — на имени девушки, которую Молли никогда не признает, лицо женщины приобретает пунцовый цвет, от сдерживаемой злости. Она знала, что эта девушка не принесёт счастье в их дом. Женщина чувствовала, что той удастся забрать её сына из теплого родительского уголка; сграбастать в свои руки и распоряжаться, её Роном, как та пожелает.
— Ещё не поздно бросить, — не вопрос с надеждой, а точный приказ, который Рона просто выбешивает.
— Поздно, потому что я уже учусь убивать.
— Но ты умрёшь! — выкрикивает Молли с каким-то материнским отчаянием.
— Умру, так умру! — парень не выдерживает, тоже повышая голос, — подохну, занимаясь любимым делом! Да к чёрту всё! Не желаю быть шаблонным человеком с обычными стандартами! Охотники защищают города от нападок вампиров и теней. Если бы не они, мы бы всё уже давно подохли, мама!
— Тогда проваливай, — женщина поджимает губы, делая шаг назад. Её рука поднимается на дверь позади Рона, указывая на ту пальцем, — убирайся и тогда я буду думать, что ты уже умер. Лучше не иметь сына, чем потом собирать деньги на похороны, оплакивая.
— Мама… — женщина удивлённо поворачивается на сто восемьдесят градусов, встречаясь с взглядом троих своих детей. Фред держит заплаканную Джинни за руку, пока Джордж с бесстрастным лицом перекидывает две огромные сумки себе за спину, — Рон! Постой! — Фред бессмысленно тянется рукой в сторону брата, но дверь, с громки хлопком, заставшая всех подпрыгнуть, уже закрылась за молодым парнем, от которого отреклась мать.
— Рон! Рон, братишка! — злые слёзы, собравшиеся в уголках глаз, однако так и не пролившиеся мешают рассмотреть братьев, которые бегут навстречу, — эй, — Джордж обнимает брата за плечи, — не переживай так. Мы всегда будем у тебя.
— Мы ведь братья, — заканчивает мысль Фред, обнимая Рона с другой стороны.
— А отец? Что мне делать с отцом? Он ведь…он всегда слушает маму. Он тоже отречется от меня? — Рону пятнадцать. Ребёнок, разве нет? Парень, который нашёл свою цель, но потерял родителей. Рано взрослеть всегда трудно, взрослеть без поддержки родителей — в разы труднее.
— Я не знаю, братиш, — качает головой Фред, — смотри. К тебе бежит наша принцесса, — говорит весело один из близнецов, наблюдая, как заплаканная Джинни бежит в сторону троих парней.
— Рон, не уходи! Если ты уйдёшь то кто будет мне отдать свои пирожки?! — девочка открывает свои объятия, крича при беге.
Близнецы заливаются смехом: — Если он уйдёт, то пирожков станет больше, Джинн.
Парни вытирают слёзы, проступившие сквозь смех. Вот только каждый из них понимает, что не все слёзы были от искреннего смеха. Рон обнимает рыдающую Джинни, мягко гладя её по мягким рыжим волосам.
— Ну успокойся уже, я ведь всё равно смогу с вами видеться, — сестра в руках всхлипывает. Втягивает сопли, которые всё равно потекли по красному лицу, — ну ты страшила, конечно.
— Придурок, Рон! — Джинни бьёт брата по плечу в негодование, быстро убирая слёзы и сопли, стараясь привести себя такими быстрыми, незамысловатыми манипуляциями в порядок. Рон смеётся, наблюдая за сестрой, но после заданного ему вопроса, снова хмурится и поджимает губы в негодовании: — это правда, что ты умрёшь?
— Джинни! — Джордж и Фред окружают девочку по две стороны.
— Нельзя так говорить…
— …и об этом думать, ибо есть такая штука…
— …как материализация мыслей…
— …так что забудь, — заканчивает Фред, отмахиваясь. Джинни глубоко вдыхает, пытаясь проанализировать слова братьев.
— Ладно, не буду об этом думать, — бурчит девочка, — только Гермиону твою всё равно не люблю.
— Тебе и не надо её любить. Она моя девушка, — фыркает Рон. Ответом ему было красное лицо сестры, к которой дошёл смысл слов сказанных братом.
— Рон — придурок.
***
— Что с тобой происходит? — Рон недовольно выдергивает кусочек травы, непонятно зачем, просто нервничает, выкидывая жменю зелени себе за спину. Тео с неподдельным удивлением смотрит на парня с девушкой.
— С чего это вы решили, что со мной что-то происходит? — нервно усмехается парень. Тео исполнилось тридцать…но он всё также любит проводить время вместе с семнадцатилетними ребятами.
— С того. Мы можем взять лишь один выходной день на две недели, — хмыкает Мио, вспоминая их договоренность с Ремусом и как эта самая договоренность добивалась. Потом и кровью, в прямом смысле этих слов, — и вместо того, чтобы что-то рассказывать, да вот даже с Роном в шахматы поиграть, ты сидишь слишком с отрешенным видом. Тебя приходится звать по несколько раз, лишь бы ты обратил своё внимание на нас.
— Да, дружище, мы ведь скучаем, — поддерживает свою девушку парень, — может ты влюбился?
— Глупость, — бросает Тео. Мио пожимает плечами. Ей всё равно, пока Тео продолжает улыбаться, но всё же стоит присмотреть за их другом повнимательнее.
— Нам завтра на первую охоту, — сухо бросает Рон, обидевшись на то что Тео даже не посмеялся над вопросом с влюбленностью. Хотя время для размышлений над этим будет позже, а пока стоит всё же рассказать более важную информацию.
— Вот как. Это будет трудно, но я уверен, что вы справитесь, ребята, — Тео улыбается. Мио и Рон кивают, принимая поддержку друга.
***
Руки Мио трясутся, а взгляд девушки бегает от одной точки в другую. Рон застывает безжизненной статуей над мертвым телом. Кровь, что минуту назад бешено бурлила в жилах, заставляя сердце просто срываться в невероятную скачку; постепенно утихая, переставая так обильно воздействовать на сердце, которое и так с невероятно ювелирной работой справлялось с перекачкой крови. Дыхание постепенно выравнивается, и двое подростков осознают, что они справились.
Ремус, что стоял недалёко от участка развернувшегося боя, медленно подходит к слишком нервным детям. Приседая возле тела убитого вампира, мужчина прослеживает все нанесённые раны.
Десять минут. Мио не смогла попасть с первого выстрела точно в голову нечисти, от чего яростно настроенный вампир накидывается на его учеников. Рон, как более сильный, хоть и не достаточно, чтобы удержать голыми руками, закидывает через туловище разъяренного вампира серебряную цепь — специально взятую, если им не удалось бы убить вампира с первого выстрела, что в общем-то и произошло. Цепь сдерживает тварь в стальных тисках, но не убивает, а лишь сдерживает, чтобы вампир так быстро не смог вырваться.
Ремус прослеживает глазами порезы на бледных руках, пару порезов на шее и возле ключиц.
— Кто из вас такой мазила? Восемь лишних ударов в голые участки и нет ни одного достаточно глубокого и точного в шею, — Люпин недовольно поджимает губы.