— И ты решил забрать колечко? Мстишь, Седрик? — из меня вырвался несдерживаемый хохот. Как же это по-детски глупо! Приревновать свою девушку к значимому заданию от демона. Видимо настоящими чувствами в этой своеобразной паре и не пахло, хотя… Смотрю на Драко, а потом обращаю внимание на свою руку с длинными когтями — это мы больше похожи на своеобразную парочку. Оглушительный, намного звонкий выстрел заставил прерваться от ненужной перепалки и дурных мыслей ни о чём. Надо же было думать о таких глупостях, когда совсем рядом ходит сама главная наша проблема, а друзья…
— Это они! — вырываюсь из объятий Драко, который всё это время меня поддерживал. В прочем, моё состояние было относительно приемлемым, за этими разговорами даже плечо перестало так зудеть, а значит там уже образовалась заживляющая корочка. Хорошо. — Сначала выстрел был приглушенней, соответственно они выстрелили из-под земли, а теперь более звонкий! Пойдём!
— Какой умный у тебя бывший охотник, — улыбнулся Седрик Малфою, однако я уже не обращаю внимания на последующие слова вампира, который перестал волновать меня ещё в тот момент, как оглушительная догадка пронзила растревоженное сознание. Они выбрались. Не знаю где, однако кто-то стреляет, а значит подаёт сигнал. Остается надеяться, что я не поступаю, как глупый-Малфой, и не иду навстречу врагу.
Кольт греет бок, напоминая, что даже если и встреча с демоном неминуема в этот раз я смогу его прикончить. Пара выстрелов в эту чёрную жижу и все наконец-то закончится. С маленьких хлопьев, снег складывался в большие кучки, оседая на волосах и одежде. На коже прохладные снежинки моментально таяли, хоть это и не было удивительно — температура тела всё-таки повыше. Не будет больше этого наслаждения, когда ладони застывают от холода, а пальцы еле-еле сгибаются, становятся слабыми и непослушными. А чувство…чувство, когда после нескольких часов проведённых на улице, когда градус далёко ниже нуля… Тогда я приходил в бар полностью уставший и измождённый, лицо было абсолютно красное от холода, а руки еле двигались. Регулус ставил передо мной сначала горячий травяной чай, а когда понял, что «мелкий засранец» давно вырос и ему можно отдавать пойло, что не заходило придирчивым покупателям, тем самым избавляясь товара приемлемым природным способом. Тело после улицы обволакивало теплом: помещение хорошо прогревалось недалёко стоящим камином, а слабый алкоголь разгонял кровь, заставляя счастливо выдыхать и просто наслаждаться зимними моментами.
А сейчас…пробираюсь сквозь голые ветки деревьев, ловя холодный воздух губами, не чувствуя ничего кроме палящего жара тела. Свитер, который был скорее как дань погоде, порвался, оголяя плечо, свисая некрасивыми кляксами. Конечно об красоте и эстетики волноваться стоило в самую последнюю очередь, тем более, что сзади преследовавшие меня вампиры выглядели не в пример лучше. А ещё этот смог…
Удушливый запах дыма перебивает нужные запахи. Прикрываю глаза, чтобы лучше настроиться на обонятельных рецепторах. Гермиона…девушка пахла чем-то свежим и нежным, её запах всегда смешивался с запахом Рона, который был более грубый, но всё же достаточно притягательный. Отголоски их ароматов всегда были где-то рядом, даже на нас с Драко остались их шлейфы, хотя конечно наши природные ароматы преобладали над человеческими. Когда мы обнимались, женатая парочка пахла потом, грязью и дымом, что в корне перебивало их аромат, заставляя меня недовольно хмурится от невозможности почувствовать своих друзей. Смог перебивал всё, даже Снейпа, который пах, как самый невероятный сорт травы. Видимо это из-за мастерской зельевара, которая пахла идентично хозяину этого чудного места в подвале.
— Драко, — бормочу, зовя вампира, — ты чувствуешь Снейпа? — вдыхаю воздух полной грудью, пытаясь всё же не задохнуться дымом, а разобрать на отдельные компоненты летающие в пространстве самые разные ароматы.
— Дядю… — Малфой оказывается так близко и неожиданно, что чуть не заикаюсь, хотя сам и позвал парня ближе к себе. Нервно выдыхаю, теряя концентрацию. Чёрт, а мне уже показалось, что ветер принёс шлейф запаха травы Снейпа, — …нет. Не чувствую.
— Не удивительно, — Седрик становится рядом со мной с другой стороны. Раздраженно закатываю глаза, потому что этот парень подошёл также тихо и быстро, как и Малфой. Бесит, — на это был и расчёт. Ваш домишко сжигают, дым распространяется на многие мыли, заставляя нас всех потерять способность различать запахи, однако то, что и вы потеряете — было несомненным плюсом, демону, конечно, — кривит свой ровный нос Диггори, словно целую дольку лимона съел, — думается мне, что ваш обед… — произносит вампир, вот только я попросту не даю ему договорить. Эмоциональный резерв сейчас сосредоточен на одной функции, которая включена на максимальном уровне: раздражение. Невероятное раздражение. Хватаю Диггори за шею, наклоняя этого высокого засранца к себе. Наши носы чуть-ли не прикасаются, однако вместе с раздражением пришёл и полный контроль над собственными движениями. Его светлые глаза округляются в лёгком испуге и полной неожиданности.
— Они не обед, — шиплю в лицо Седрику, чувствуя, как ладонь Драко ложится мне на второе здоровое плечо, сжимая, пока большой палец начинает поглаживать выступившую косточку на шее. А тем временем оговорка Диггори выводит меня из себя настолько, что слова сами льются неконтролируемым потоком: — Они не обед, засранец. Это наши друзья. И мы должны им помочь, потому что где-то здесь ходит и трясёт своим бесформенным задом наш с тобой создатель, а они…они сейчас прямая жертва для получения сердца в его проклятые руки, — мои глаза распахиваются настолько широко, что наверняка похожи сейчас на глаза Седрика, — Сириус… — выдыхаю, словно громом поражённый.
— Сириус, — повторяет за мной Седрик. В его глаза больше нет того испуга, теперь это…восхищение. Диггори обволакивает своим взглядом моё лицо, задерживаясь на губах, повторяя с той же интонацией, что и я раннее: — Сириус.
— Поздравляю, — Драко наклоняется к моему уху, шепча, — ты приручил вампира. И это не я, — хмыкнул Малфой, отходя на шаг.
Слишком резко отпускаю Седрика, даже немного отталкивая. Пока вампир трёт рукой свою шею, я круто разворачиваюсь к Малфою сверля того тяжёлым взглядом.
— Сириус или снова попался в руки демону или нет. И вот вариант: да или нет, зависит: жив мой крёстный или нет, — оскаливаюсь, однако Драко терпеливо ожидает, пока я закончу злится и соберусь, — а теперь ты, — тыкаю пальцем в грудь Малфою, — и ты, — указываю на Седрика, подзывая того пальцем, — быстро рассказали общий секрет. Потому что, ваша реакция мне абсолютно не нравится. Откуда ты знаешь полное имя моего крёстного? — шиплю на Диггори, который послушно становится рядом, ведя себя более сдержанно.
Вот, могу, когда хочу. Вот только хочу отчего-то слишком редко.
— Это был он, — Драко лениво указывает большим пальцем в сторону застывшего вампира, — именно Седрик направил твоего Сириуса на путь «жрём людей и наслаждаемся». Это ведь было твоё задание, да? — Малфой прищуривается, хотя этого и не требовалось, Седрик всё ещё не отрывая от меня восхищенного взгляда, яростно кивает головой в знак согласия. — Я не видел, как и когда Сириус вырвался из вашего городка, потому что не хотел с тобой, Гарри, встречаться ранее необходимого, однако пока ожидал твоих дальнейших действий, видел, как Сириуса, испуганного и практически сломленного обнимает какой-то парень, активно уговаривая…
— Поесть я его уговаривал, всего лишь, — закатывает глаза Диггори, не видя в этом ничего противоестественного. Киваю, соглашаясь, потому что вампиры и убийство людей — вещи совместимы настолько же, как торговец, который обожает мешочки с золотом, однако это раздражение — на то, что Седрик был тем, кто уговорил Сириуса отправится с ним и попробовать поубивать — не уходит. — Ничего такого. Блэк был… — вампир на секунду задумался, — слабым. Хозяин дал одной вампирше свою кровь, её уже в живых нет, Марией вроде звали — тоже верная была, как собака, — фыркнул Седрик, а я вспомнил ту ночь… Вампиры, которым так не повезло в тот день остаться без головушки и сердечка… Ох, как жаль — даже в мыслях это звучит саркастично. Однако теперь у меня хотя бы есть представление за что сдохла та вампирша, и муки совести, которые моё сердце и так не терзали ранее, уж отныне никогда не нагрянут.