Его гнев немного утих.
Ее волосы были убраны назад в конский хвост, и он вдруг осознал, что по какой-то причине уставился на ее обнаженную шею, остановившись взглядом на ее мышцах, когда она сглотнула. А затем он увидел ее глаза – глубокие, карие и грустные. Спокойно грустные, и внезапно он снова пришел в ярость. Абсолютно взбешенный. Вконец разъяренный.
Он даже не дал ей возможность присесть, перед тем как вскочил со своего стула.
− О чем ты, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, думала, Грейнджер? – крикнул он.
Гермиона вздрогнула и отступила на шаг назад, с беспокойством и осторожностью на лице.
− О чем ты говоришь…
− Ты знаешь, о чем я говорю! О Беллатрикс!
− Ты сердишься, потому что я спасла твою жизнь? – недоверчиво спросила Гермиона. – Вот почему ты зол?
Драко заколебался, стиснув зубы так сильно, что ему показалось, будто один сломался.
− Не в этом…
− Да как ты смеешь? – закричала она. В течение секунды ее щеки стали красными, а зрачки расширились настолько, что глаза казались черными. – Как ты, черт возьми, смеешь?! Я пришла сюда, чтобы проверить тебя и посмотреть, в порядке ли ты, а ты имеешь наглость кричать на меня? За то, что помогла тебе? Кем ты, черт возьми, себя возомнил?
− Черт, Грейнджер, я разозлился не потому, что ты спасла мне жизнь! Я не сумасшедший!
− Тогда в чем, блин, твоя проблема?
− Ты убила ее, черт возьми!
Гермиона захлопнула рот и уставилась взглядом в соседнюю стену.
− И что с этого? Ты убил Алекто. Ты убил четырнадцать людей…
− А ты никого не убила, − произнес он, на этот раз тише. – Или, по крайней мере, до вчерашнего дня.
− К чему конкретно ты клонишь? – спросила она, скрещивая руки на груди. – Насколько я помню, ты был в ужасе, когда я рассказала тебе о том, что никого не убивала…
− Я не был в ужасе.
− Нет, ты был! И теперь, когда я убила Беллатрикс, возможно, одну из самых злых людей, когда-либо существовавших, и спасла твою жизнь, ты все еще в ужасе!
− Нет, нет, − сказал он, рыкнув от разочарования. – Не в этом причина!
− Тогда в чем, черт возьми, причина? В этом нет никакого смысла!
− Ты не понимаешь!
Она нетерпеливо вздохнула и заорала:
− Ну, знаешь ли! Может быть, если бы ты попытался, черт возьми, объяснить мне…
− Я НЕ ХОЧУ ПОЯВЛЯТЬСЯ В ТВОИХ НОЧНЫХ КОШМАРАХ!
Шок, бабахнувший Гермиону в живот, был настолько сильным, что ее коленки задрожали, и она почувствовала, что глаза начали слезиться. Голос Драко был…настолько полон боли, что она правда не знала, что делать, кроме как глазеть на него, в то время как он глубоко дышал. Он замер в нерешительности и был сильно напряжен, так что у нее возникла мысль, что он мог бы разбиться, словно стакан; он выглядел взрывоопасным и ранимым одновременно.
− Я…что?
Проведя дрожащими пальцами по волосам, Драко вздохнул настолько тяжело, что Гермиона подумала, что его легкие, должно быть, заныли от боли.
− Это, черт возьми, будет преследовать тебя, Грейнджер, − пробормотал он. – Ночью, днем…это никогда тебя не покинет. И, по какой-то причине, твой разум всегда возвращается к первому убийству, и ты… − он остановился и начал изучать пол. – Ты знаешь, почему я убил своего отца.
Она нервно кивнула.
− Потому что он не помог твоей маме.
− Точно. Моя мать была причиной моего первого убийства, и каждый раз, когда я убиваю кого-то, независимо от обстоятельств, я вижу ее. Она неожиданно всплывает в голове. Она всегда здесь. Словно призрак.
− Я не понимаю, − прошептала Гермиона. – Зачем ты мне это рассказываешь?
− Потому что, если ты убила Беллатрикс из-за меня, тогда я твой призрак, − произнес он. – Теперь понимаешь? Я буду появляться в твоих кошмарах. Ты будешь думать обо мне, если или когда будешь снова кого-то убивать. Ты захочешь забыть об этом, а я постоянно буду у тебя в голове, и я, черт возьми, не хочу этого! Я не хочу, чтобы ты начала презирать меня!
− Я не презираю тебя. Я…я бы никогда…
− Каждый раз, как только ты на меня посмотришь, я буду напоминать тебе всю ту боль, что ты чувствовала, когда убивала Беллатрикс. Я буду напоминать тебе это каждый день. Каждый раз, когда ты будешь на меня смотреть, тебя будет тошнить.
− Я смотрю на тебя прямо сейчас, и все, что я чувствую, это… − голос Гермионы затих, и она закусила нижнюю губу. – Меня определенно сейчас не тошнит.
Драко цинично усмехнулся.
− Будет. Со временем.
− С каких это пор тебя волнует мое мнение о тебе?
Быстрое, но ясное выражение обиды мелькнуло на лице Драко, однако оно исчезло так быстро, что Гермиона едва успела это заметить. Он лишь сказал:
− Не делай этого, Гермиона.
Тишина, установившаяся на долгую минуту; две пары глаз потупленных глаз.
− Что ж, я не знаю, что ты хочешь сказать мне, Драко, − она нахмурилась. – Во время нашей дискуссии об Убивающих заклинаниях ты явно критически отнесся к тому факту, что я никогда никого не убивала, а теперь, когда я это сделала, ты меня за это отчитываешь.
− Во время нашего разговора ты явно была обеспокоена моральными последствиями, − он щелкнул языком. – Это было важно для тебя.
Гермиона пожала плечами.
− Некоторые вещи намного важнее.
Он впился в нее взглядом, словно ракета, и она с трудом держалась, чтобы сохранить самообладание. Под его взглядом кровь прилила к ее щекам и груди, однако она проигнорировала теплые покалывания и неожиданно возникшее желание сдвинуться с места. Его глаза были темными и ленивыми, наполовину спрятанные опущенными веками, и по подергиванию его челюсти она догадалась, что он покусывал щеки изнутри, что делал лишь тогда, когда чувствовал себя неуютно обеспокоенным. Как той ночью в читальном зале и другой ночью на кухне.
Эти два случайных события, которые, на самом деле, случайными не являлись, все же имели значение. Словно книга без окончания, те две ночи оставили в ней страстное желание чего-то; да только она и сама не знала, чего именно. Она даже не была уверена, что Драко одолевали те же мысли, а его любовь к огневиски не помогала. Но, несмотря ни на что, тогда он дергал ртом так же, как делает это сейчас.
− Ты сказал, что мне нужно было дождаться своего переключателя, − пробормотала она. – Наверное…то, что я увидела тебя в опасности, и стало моим переключателем.
Он тряхнул головой.
− Хотелось бы мне, чтобы ты не слышала тех слов, что я сказал той ночью.
− Мне не кажется, что от этого бы что-то изменилось, правда. Я не думала о нашем разговоре, до того как совершила то, что совершила. Я просто сделала это. Это был…− она вздохнула, − инстинкт.
Он сделал несколько шагов по направлению к ней, на самом деле даже не намереваясь делать это. Он просто хотел быть немного ближе к ней, чтобы лучше видеть ее глаза в тусклом свете; может, он смог бы даже разглядеть разноцветные крапинки в радужных оболочках ее глаз. Он хотел сделать еще один шаг к ней и в то же время убеждал себя не делать этого; подбирал в голове слова, которые мог бы сказать. Ситуация отчаянно требовала слов, но все, что приходило ему на ум, казалось либо глупым, либо бесполезным.
Мерлин знает, почему он решил озвучить именно эти слова, но они вылились наружу быстрее, чем он смог себя остановить.
− Мне трудно поверить в то, что, увидев меня в опасности, ты решилась на использование Убивающего заклинания, а когда то же произошло с Уизли – нет.
Он услышал отголосок ревности в своем тоне и практически закатил глаза на это. На самом деле, его комментарий был смехотворным. Он отлично знал, что романтические отношения у Уизли и Грейнджер были около семи лет назад и что продлились они едва ли четыре месяца. Они были друзьями и ничем больше. Он знал это. И мысль о чем-то обратном даже в голову ему раньше не приходила.