— Не надо! — отчаянно закричала вслед ему Женевьев.
Но полковник только рукой устало махнул: ладно, пусть, все равно не догонит. И в самом деле, спустя минуту капитан возвратился обратно. Вид у него был растерянный — Валера с Петровичем пропали, как сквозь землю провалились! Но куда, куда они могли деться?
— Лучше не спрашивай, — вздохнул Ильин.
Тут, наконец, Саша поглядел на полковника и поглядел очень внимательно. Тот только руками развел: ну, а на меня что глядеть, ушел твой Михеев, радоваться надо, что все живы-здоровы. Ну, может быть, не все, может быть, некоторым не повезло, но, в общем, можно считать, что отбились.
— Значит, отбились? — повторил Саша. — И это все? Все, что вы мне можете сказать?
Ильин только головой покачал. Эх, Саша... Я так много хочу тебе сказать, что не знаю, с чего начать. А, впрочем, можно начать с главного. Только давай все-таки сперва дверь поправим и на место вернем. А то еще одного такого Валеры, пожалуй, я уже не выдержу. Стареем... да, капитан, стареем... А вот, кстати, раз пошла такая пьянка, может, нам Женевьев чайку организует?
— Организует, товарищ полковник. Можете даже не сомневаться…
Когда Женевьев вышла в кухню, Ильин снова посмотрел на Сашу.
— Давай тогда так, капитан. Будем потихоньку дверь чинить, а по ходу дела я тебе кое-что расскажу. Кое-что интересное…
Глава шестая. Бог с ограниченными возможностями
То, что услышал Саша от полковника Ильина, пока они чинили дверь, напрочь расходилось не только с уставом полиции, но и с простым здравым смыслом. В какой-то момент капитан даже подумал, что его разыгрывают. Сначала Валера, свинья, ему голову морочил на правах старой дружбы, теперь вот полковник за то же самое взялся. Какой космос, какой хаос, какие твари, граждане понятые, о чем вообще речь?!
Женевьев втолкнула в прихожую сервировочный столик, а потом и сама появилась с подносом. На подносе стоял белый до прозрачности фарфоровый чайник и самого партикулярного вида чашки, в которых мирно благоухал зеленый чай. Казалось, и не было тут только что никакого сумасшедшего дома, не являлся проклятый Валера, чтобы уволочь — во второй раз уже, да сколько ж можно! — несчастного Петровича. Мир, мир и в человецех благоволение — может, и правда ничего не было, только показалось? Саша уже было потянулся к чашке с чаем, но полковник — вот оно, начальство! — внезапно махнул в ее сторону шуруповертом.
— Спасибо, Женечка, с чаем чуть попозже, — сказал он озабоченно, и Женевьев ушла, оставив капитана с пустыми руками и с горьковатым привкусом разочарования на кончике языка.
Правда, горевать о невыпитом чае было некогда. Внутренний дознаватель, словно охотничья собака, сделал стойку: как, простите, как товарищ полковник назвал нашу француженку?
— Не помню, — Ильин равнодушно пожал плечами. — Ажаном, кажется…
Нет, граждане понятые, не ажаном он ее назвал и даже не Женевьев, торжествовал внутренний — он назвал ее Женей, Женечкой! А ведь так ее зовет только сам Саша. Ну, и назвал, и что из этого следует такого особенного, вяло возражал дознавателю капитан. А следует из этого, господа, ни много ни мало то, что она все докладывает полковнику! В том числе и то, что между ними было личного, особенного. Во всяком случае, так посчитал дознаватель, а следом за ним и Саша насторожился.
Ильин, конечно, отнекивался, но капитан надавил, и железный, как казалось раньше, полковник все-таки сдался. Вздохнул, кивнул головой. Хитер, сказал, мудер, черт с тобой — прищучил. Докладывает. Но исключительно ради его же, Сашкиной, безопасности.
— Ради моей безопасности? — вспылил Саша. — Моей? Может, вы, Григорий Алексеевич, ради моей безопасности еще и в постель ко мне залезете?!
Ильин нахмурился: успокойся, ни я лично, ни родина-мать в лице прокуратуры к тебе в постель не полезет. И вообще, капитан, будь добр, держи себя в руках. Я все-таки старше тебя — и по возрасту, и по званию. А ты и субординацию забыл, и нормальное человеческое уважение.
Согласитесь, однако, трудно, очень трудно оказывать уважение человеку, который своими хитрожопыми комбинациями сам ставит себя ниже плинтуса — пусть даже это целый полковник. Может быть, полковник вообще нарочно Женьку подослал, чтобы она за капитаном приглядывала, желчно заметил внутренний дознаватель. Ведь он же сам, Ильин, говорит, будто Саша — какой-то особенно важный человек, а такого, конечно, надо охранять.
Да в том-то и дело, что не человек, поправил дознавателя полковник. Не простой человек, во всяком случае. Капитан — не кто иной, как блюститель миров. И полковник ту же самую примерно завел шарманку, что и Валера до него, — мир хаоса, мир космоса, блюстители-пограничники и все в таком роде. Скажем честно, звучало это хоть и мутно, но довольно лестно для Сашиного самолюбия. Особенно, если учесть, что, как сказал полковник, блюстители тут фигуры очень важные, можно сказать, ключевые.