В секретных рапортах, попадавших на стол Гиммлера, имелось профессиональное описание каждой рожавшей в «Лебенсборне» женщины. Расово чистым и проверенным матерям легко было устроиться на работу в «Лебенсборн» или в иные, подведомственные СС, организации.
Гиммлер, который велел своим эсэсовцам пить минеральную воду, ибо она улучшает пищеварение, рекомендовал подавать на завтрак будущим матерям овсянку, поскольку «овес способствует укреплению нервной системы». Кормление грудью вменялось в обязанность всем женщинам без исключения. В специально отведенном для этого помещении одновременно кормили младенцев несколько матерей, а патронажная сестра затем проверяла, сколько каждый ребенок высосал молока. Если у арийской матери не хватало молока, ребенка подкармливала другая.
В домах «Лебенсборна» увидели свет одиннадцать тысяч детей, половина родилась вне брака. Шарлотта Д. из Полчина, которая год помогала в Heim’e ухаживать за грудничками, а теперь неохотно об этом говорит, заметила, что половина матерей оставляла здесь своих детей. Считалось, что они жертвуют их фюреру. Так дети попадали в приемные семьи — в качестве «подарка от фюрера».
Эллен Лундт своего сына Вождю не оставила. Михелю сейчас пятьдесят девять лет. Статный рослый мужчина, в отца-моряка. Занимается рекламой, сочиняет музыку, снимает документальные фильмы. В настоящее время работает над фильмом о сотрудничестве Штази с польской Службой безопасности. Живет в Берлине в двух шагах от Гюнтера Грасса. О том, что он «ребенок ‘Лебенсборна’» впервые узнал, когда пошел получать удостоверение личности. Он показывает нам свидетельство о рождении: Bad Polzin, «Лебенсборн» 18.09. 1941 г., 14 часов 15 минут, фамилия матери, в графе отец — прочерк.
— Помню, когда я женился, служащая отдела регистрации браков, увидев мое свидетельство о рождении, побежала показывать его коллегам. А моя жена сгорала от стыда, потому как думала, что меня произвели на свет в специальном месте, где люди плодятся как кролики, — смеется Михель. — А мама говорит, что я плод большой любви.
Дома «Лебенсборна» должны были стать источником новой аристократии СС. Гиммлер знал, что правильное раз-ведение нужно не только для сохранения расовых черт, но и для их совершенствования. Своим распоряжением он запретил принимать в СС каждого четвертого кандидата, если тот — сын эсэсовца, дабы уберечь «большую семью СС» от близкородственного кровосмесительства. Для улучшения породы требовалась свежая кровь. Источником для нее стали внебрачные дети эсэсовцев и дети других расово полноценных немецких солдат, зачатые или родившиеся за пределами Третьего рейха, и особенно в Норвегии, где было так много ценимой Гиммлером нордической крови. Поэтому в Норвегии открылось целых девять домов «Лебенсборна», которые должны были поставлять больше всего — после домов в самом рейхе — расово чистых детей. Беременных норвежек Гиммлер отправлял на юг Германии, дабы заселить менее «благополучные» с точки зрения чистоты расы территории. Примерно раз в год организовывались облавы на «арийских» детей в оккупированных странах, главным образом во Франции и Польше.
В 1975 году Германию потряс фильм «Во имя расовой чистоты», снятый по книге Марка Хилеля и Клариссы Генри, которые первыми попытались приподнять завесу тайны над «Лебенсборном».
Одна из рассказанных в фильме историй начинается в Рогозно. 1943 год. Немцы вывозят отнятых у семей маленьких «расово чистых» детей. Ирэнку, единственную дочку Брониславы Эвертовской, забрали из дома прямо с горшка. После войны ее отыскали в приемной немецкой семье. Когда сотрудник Красного Креста пришел за девочкой, приемные родители закрылись с ней в туалете и не выходили оттуда несколько часов. Потом они поменяли место жительства. Эвертовская тридцать лет ждала дочь. Съемочная группа отыскала Ирэну в Германии. Разговаривать с ними она не пожелала. Выслала на улицу своего адвоката, который, стоя перед камерой в черном плаще и черной шляпе, сообщил, что у госпожи Н. - муж и двое детей, она вполне довольна своей жизнью здесь и не собирается возвращаться в прошлое. Фильм заканчивается эпизодом, где показанная крупным планом Бронислава Эвертовская по-немецки обращается к дочери: «Дорогая Ирэна, напиши мне несколько строк. Мне шестьдесят семь лет, я скоро умру, и ты заплачешь и пожалеешь, что не захотела написать матери».
Я решил отыскать Брониславу Эвертовскую и спросить у нее, отозвалась ли Ирэна, когда увидела мать по немецкому телевидению. Как я узнал, вскоре после съемок этой последней сцены Эвертовская, заболтавшись со знакомой в электричке по дороге в Оборники, вовремя не вышла на своей станции. Поезд тронулся, она на ходу спрыгнула на платформу, упала и разбилась насмерть. Родственники написали Ирэне: «Твоя мама умерла». Дочь не отозвалась.