Я не мог видеть ее глаза, но брови взметнулись вверх от удивления.
— Быть такого не может, — прошептала она.
Я пожал плечами.
— Сердечный приступ не так уж и плох. Я могу придумать и более худшие способы, чтобы умереть, — я наклонил голову в сторону моста, стряхнув пепел за перила.
Она повернулась ко мне лицом, беспокойство вырисовывалось на ее безупречной коже.
— Ты шутишь, да?
— О чем? — спросил я, посмотрев в ее закрытые очками глаза. У меня появилось внезапное желание увидеть, что она скрывает за ними.
— Обо всем.
— Нет. Прыгать с моста звучит ужасно, — подтвердил я и засунул руки в карманы пальто, попытавшись успокоить те эмоции, которые выдавали из меня честный ответ.
— А на счет ломки?
— Абсолютно серьезен, — я прочистил горло, вытеснив из головы все об Анне.
Ее тело напряглось, и она прикрыла рот рукой.
— Дерьмо, прости. Я пыталась помочь.
Ее нос восхитительно сморщивался, когда она повторила:
— Прости.
Она была чертовски милой.
Я погладил щетину на подбородке.
— Или может быть это был эпизод из «Анатомия страсти». Я, честно говоря, не могу точно вспомнить.
Она разинула рот.
— Придурок, — воскликнула она, ударив меня по руке.
— Черт. Успокойся, — в защитном жесте я вскинул руки вверх.
Она покачала головой и еще раз проверила парик, убедившись, что он все еще на месте. Я усмехнулся и попытался успокоиться, а она поджала губы, как мне показалось, скрыв свои эмоции.
А с другой стороны я был впечатлён.
Разговор с ней разбудил что-то внутри меня, что-то, чего я не мог достичь за несколько месяцев.
Отвлечение.
Она не сказала ни слова, мы стояли бок о бок молча, обратив внимание на темную воду внизу. Спустя пару мгновений ее ногти стали активно стучать смутно знакомый ритм по перилам. Я не смог разобрать, что именно и, в конце концов, бросил эти попытки. Когда тишина стала неловкой, я решил сделать ее еще хуже и ляпнул.
— Меня зовут Сэм.
— Приму к сведению, — ответила она пренебрежительно.
Ауч.
Я задумался, что, возможно, отвлечение не стоило того. И было, вероятно, худшей вещью. Тот факт, что она была в синяках, солнечных очках и длинном платье, чтобы прикрывать их, давал понять, что у нее была куча проблем в жизни. Бог знал, что у меня они были. Самыми главными на данный момент были две: у меня закончились сигареты, и я слишком уж заинтересовался женщиной, возможной самоубийцей.
Кроме того, она казалась довольно стабильной. Я мог бы уйти. Без беспокойства.
Так ведь?
— Я, пожалуй, пойду. Можешь обещать мне, что не будешь прыгать? Ну, знаешь, облегчать свою совесть и все такое.
— Просто иди, — прошептала она.
— Это не ответ.
Она нервно облизала губы.
— Я в порядке.
Бл*.
Это вернуло все мои переживания.
Данное выражение было моей специальностью.
И я не понаслышке знал, что данная фраза никогда по-настоящему не означала этого.
— Слушай, я тебя не знаю. Но думаю, что мы по-настоящему сблизились за последние две ночи, — я стукнулся своим плечом о ее. — Несомненно, вначале я показался тебе «татуированным сталкером», но не следил за тобой до дома, — я усмехнулся, и она ответила мне вежливым смешком. — Мне показалось, что я должен что-то рассказать о себе, верно? Перед тобой порядочный парень, клянусь. Как насчет выпить чашечку кофе, — кашлянул, — и купить пачку сигарет, — кашлянул, — и поговорить немного, — закончил я с усмешкой, отдав ей каждую каплю шарма, которым владел.
— Сэм, я серьезно. Правда, я в порядке, — заверила она, но эта была слабая попытка.
— Сейчас это просто несправедливо. Я не знаю твоего имени. Так что меня это все не убеждает ни капли.
— Я не скажу тебе свое имя.
— Ладно, что если я угадаю?
Она покачала головой, но сказала.
— Конечно, можешь попробовать.
Я отошел в сторону, прошелся взглядом верх вниз по ее фигуре (отчасти потому, что мне хотелось еще раз рассмотреть ее). Обошел ее с другой стороны, выставил руки и притворился фотографом, нашедшим нужное освещение. Она не заметила мою попытку пошутить, но когда я облокотился на перила рядом с ней, то увидел легкую улыбку на ее красивых губах.
— Бьянка, — попытался угадать я.
Она ахнула и прикрыла рот руками.
— О, боже. Я угадал, не так ли? — я взметнул кулак в воздух.
— Это было невероятно, — похвалила она.
Я подул на ногти и провёл ими по своему плечу.
— Что я могу сказать, Бьянка? Я потрясающий.
Я не был таковым.
Но я чувствовал себя потрясающе, увидев ее реакцию. Даже решил, что и этого было достаточно.
— Невероятно и неправильно, — исправила она сухо.
Мое эго сдулось.
— Да, я понял. Кого вообще называют Бьянка? Привет всем выскочкам!
— Мою маму так зовут.
Ну точно.
Конечно.
Я почесал затылок.
— Ну, красивое имя, — я неловко улыбнулся в надежде на ее смех, но не дождался. Вместо этого увидел на ее лице какое-то странное выражение. Не было никаких сомнений, что воздух вокруг нас изменился.
Он стал удушающим.
По крайней мере для нее.
Я дышал свежим воздухом впервые за долгие годы.
И это душило меня.
Черт, мне надо было закурить.
Я ее не знал. И не смог бы узнать без очков и парика, но был уверен в том, что не оставил бы ее одну.
— Пожалуйста, пойдем со мной, — поднял я свои руки умоляюще, — я чувствую приближение сердечного приступа, а эта безымянная женщина скормила мою пачку потоку машин.
Она одарила меня натянутой улыбкой.
— Спасибо, но я думаю, что пойду домой.
— Хорошо, — я вздохнул с облегчением и разочарованием.
— Спокойной ночи, Сэм.
— И тебе, — я сделал паузу. — Э-э… дочь Бьянки.
Покачав головой, она ушла.
Задержался на минуту дольше, чтобы ей не показалось, что я следил за ней, как сталкер. После стрельнул сигарету у незнакомца, проходившего мимо, наполнил легкие сладким дымом и вспомнил конкретную ночь чуть более четырех месяцев назад.
Ночь, в которую я не стоял на мосту, но отдал бы абсолютно все, чтобы данный факт изменился.
Ночь, в которой не было красивой женщины в светлом парике, отвлекавшей меня.
Или Анны, которая стояла бы там.
— Мне надо бросить, — прошептал я себе, подняв сигарету ко рту для еще одной затяжки. — С завтрашнего дня, — поклялся себе.
Но каждый день у меня было новое завтра.
Глава 4
Ливи
На следующий день...
После вчерашнего тридцатиминутного разговора с Морган она призналась мне, что я на самом деле была под номером два в ее списке. Неудивительно, что Генри Александр был под номером один. Она хихикала над смешными историями, которые я ей рассказывала, и это тронуло меня так глубоко, что я скорбела весь день о том моменте, когда этот мир потеряет такую милую душу. В порыве чувства вины, что я ничем не могла помочь, мне удалось заставить Генри подписать практически все вещи, которые у него были. Я не должна была лично их доставлять, и мне точно не нужно было специально ехать туда почти в полночь после концерта. Сомневаюсь, что она еще не спала. Но чем раньше я оставила бы эти вещи у медсестер, тем быстрее почувствовала бы себя лучше.