Надеюсь.
На втором моем масштабном концерте в Сан-Франциско я старалась даже больше, чем обычно. Устала от выступлений, шедших друг за другом, не говоря уже о том, что у меня было еще одно выступление следующим вечером. Но я оказалась совершенно не в состоянии закрыть концерт. Мой разум работал, вспомнив те вещи, которые я «могла-должна-была» сделать. Сон на мягкой кровати никогда не помогал. Не мне. Я понимала, что зарывала себя в землю. Просто не знала, как остановиться. И, в конечном счете, все закончилось тем, что я лежала на кровати в детском госпитале перед постом медсестер и уставилась в потолок.
После того, как сняли кислородную маску с лица, я выбежала через боковую дверь, где припарковался Девон. Грудь сдавило, мой голос был всем для меня, но он иссяк. Ночной воздух был холодным, но мои легкие обожгло совсем по другой причине.
— Ливи, погоди! — закричал Генри, попытавшись догнать меня.
— Тебе не стоило приходить, — пискнула я, вытерев непрекращающийся поток слез рукавом своего свитера.
— Нет, стоило. И Девон был прав, что позвонил мне. Так что не смей вываливать на него всякое дерьмо, — он обнял мои плечи и притянул к своей груди.
— Я… — мой голос затих на секунду, прежде чем я закончила мысль. — Я в порядке.
Ничего в моей жизни не в порядке.
— Ты должна перестать приходить сюда, — прошептал он, потерев руками вверх и вниз по моей спине.
— Я должна была принести ей эти вещи, — я запнулась в отчаянной попытке удержать свои эмоции под контролем, но с треском провалилась.
Тяжело выдохнув, он поцеловал меня в макушку.
— Ты должна прекратить это. Все это. Ты не мать Тереза, Лив. И не можешь отвечать за весь мир.
Мои руки дрожали, и он наклонился, поместив их между нами.
— Особенно, когда это трогает тебя до такой степени.
— Я в порядке, — уверяла я его в огромной лжи.
Подавшись назад, он наклонил мою голову и посмотрел в глаза.
— Ты упала в обморок посреди больницы. Мне плевать, что ты говоришь — ты не в порядке.
— Я… Я сильная, — выдавила улыбку, но мой подбородок предательски задрожал. Я быстро уткнулась ему в грудь. Если я плакала, не было никакого способа сдержать видимость того, что все было хорошо. Не с Генри.
Я с трудом сглотнула.
Я могла подделать улыбку.
Я была хороша в этом.
Чертов профессионал.
Никаких слез.
Уйдя прочь, убрала все эмоции со своего лица. Я действительно должна была стать актрисой.
По выражению лица Генри стало понятно, что он не согласен со мной.
— Ты когда в последний раз ела? — спросил он, прищурившись, и положил руки на свои бедра.
Еда?
Маленькая девочка собиралась проиграть битву за свою жизнь, а он хотел поговорить о еде?
— Кого, черт возьми, это волнует. Она умирает! — завопила я.
Он схватил меня за плечи и встряхнул.
— Меня это волнует! Иисус Христос, Ливи. Половину мира, бл*дь, волнует. Похоже, ты единственная, кто не волнуется о себе.
Если бы он только знал, насколько верным было данное утверждение.
Но я не собиралась говорить ему об этом.
Наше внимание привлек голос Девона, когда он припарковал свой черный внедорожник.
— Все хорошо?
— Мне нужна помощь, чтобы затащить ее в машину! — ответил ему Генри.
— Что? — я сразу отошла, чтобы быть вне зоны его досягаемости. — Нет! Я должна вернуться внутрь.
Мой взгляд тревожно пробежал между Генри и Девоном, когда они оба подошли.
— Я сказала медсестре, что сфотографируюсь для ее племянницы.
— Тогда Стюарт отправит ей по электронной почте, потому что я везу тебя домой, откуда ты не уйдешь до завтрашнего концерта.
— Ты не мой отец, Генри. И не можешь принимать решения за меня, — резко ответила я.
— Ну, пока ты не начнешь заботиться о себе, очевидно, это должен делать кто-то другой. Еда и сон — это вовсе необязательно.
Он потащил меня к машине, пока Девон смущенно смотрел.
— Ты же знаешь, что это я подписываю чеки, не так ли? — я выплюнула слова в адрес Девона, попытавшись выбраться из рук Генри. — Мне. Нужно. Идти.
Генри испустил рычание и ослабил свою хватку на моем локте. Я сделала шаг в сторону, но затем потеряла почву под ногами.
— Не в этот раз, — скрипнул Генри, перебросив меня через плечо. — Я позволял тебе делать эту туфту последние три года. С меня хватит, Ливи. И с тебя тоже. Если ты помогаешь людям, то это не значит, что должна вредить себе.
— Убери от меня свои руки! — закричала я, но он двинулся к джипу и совсем не изящно усадил меня на заднее черное кожаное сиденье.
Как только я начала карабкаться по направлению к другой двери, яркие вспышки осветили салон внедорожника.
— Дерьмо, — выдохнула я, когда Девон быстро подбежал к двери водителя.
— Назад, — приказал он, когда начали щелкать многочисленные вспышки. — Назад, я сказал!
Генри застонал, прежде чем поправил рубашку, наклеил на лицо улыбку и сел рядом со мной.
— Ты закончила? — спросил он, закинув руки на спинку сиденья.
Я отрицательно покачала головой.
— Ну, значит делай вид. И опусти голову вниз. Твой макияж выглядит дерьмово.
Опустив руки мне на плечи, он повернул меня в свою сторону.
И также, как и много раз до этого, я спрятала свои эмоции у него на груди, когда наш автомобиль тронулся.
***
— Позвольте мне отнести ее, — голос Девона пробудил меня ото сна.
— Я сам, — ответил Генри. — Ш-ш-ш-ш, — прошептал он в мои волосы, когда я зашевелилась.
— Закрой дверь, когда будешь уходить, — сказал он Девону и начал подниматься по лестнице со мной на руках.
— Я буду чувствовать себя лучше, если останусь ненадолго. Хочу убедиться, что она в порядке и все. Я могу отвезти вас домой позже, — ответил Девон.
Генри отверг идею.
— Спасибо, но я думаю остаться на ночь. Позвоню Картеру, если мне нужно будет уехать. Ты можешь идти.
Девон зарычал от досады, но, наконец, сдался.
— Да. Ладно, я закрою.
Генри опустил меня на кровать, и я услышала, как он устанавливал будильник.
Затем поднял ноги и снял мои каблуки.
— Пижамная вечеринка? — спросила я сонно.
Он усмехнулся и упал на кровать рядом со мной.
— Кошмарно, что у тебя нет члена. Ведь в награду за то, сколько мне приходится терпеть от тебя, я должен был хотя бы потрахаться.
Я рассмеялась, весь мой гнев испарился, на его место пришло полное истощение.
Он издал вздох, когда обернул руки вокруг моих плеч.
— Я беспокоюсь за тебя, — прошептал он.
Я не ответила.
Но тоже начала беспокоиться.
— Ты перебарщиваешь, Лив. Я знаю, что эта работа не совсем с девяти до пяти, но это и не двадцать четыре часа семь дней в неделю. Ты должна перестать быть все время Ливи Уильямс, а должна быть самой собой.
— Я знаю, — ответила я.
Но это было не так. Я чувствовала себя роботом в теле потерянной женщины.