— Прости, что?
— Ничего. Это я так… Мысли вслух. Нет… Вешать мы его не будем.
— Тоже верно. Милосердный Единый…
— Ах, избавь меня от очередной проповеди, — перебила я.
— Очередной? — прищурился братец. — А что, были предыдущие?
— Ещё пара таких вопросов, и не будет последующих, — скопировала его гримасу я. — Включая завтрашнюю.
— Понял, — он поднял руки в примиряющем жесте. — Так что ты собираешься делать с драконом? С драконами.
— С Лео ровным счётом ничего, — покачала головой я.
— Ты так уверена, что он любит тебя, а не то, что ты можешь ему дать?
— Иногда сомневаюсь, — призналась я. — Но только иногда. Напал же он на своего брата. Между прочим, меня защищал. И защитил, в отличие от некоторых…
Я недовольно покосилась на пустующую сейчас галерею.
— Вряд ли Дарк сделал бы тебе что-то серьёзное.
— Верно, — кивнула я. — Схватил бы за горло и принялся бы трясти как пыльную тряпку, требуя сообщить, что я такого сделала с его братцем. Это совсем несерьёзно. А уж как для моего авторитета полезно…
— Ты вела себя выше всяких похвал.
— Угу, — невнимательно отозвалась я. — Не о том думаешь, братец. Благодаря этому наглому дракону я теперь знаю, что моя охрана никуда не годится. Это дорогого стоит. Плохо, что об этом также знает и он. А вот это уже совершенно лишнее. Нет… Вешать мы никого не будем. По крайней мере, пока. И потом… Лео меня вроде как спас. Что, если он вздумает попросить за брата?
— Тогда вылетит отсюда с братом в обнимку, — нахмурился Энрико. — Он же вроде в тебя влюблён без памяти, и вдруг простит такое наглое нападение?
— И пойдут они по свету, разнося сплетни о том, какая паршивая охрана у баронессы Бельфор. И какая она сама паршивая, раз выкинула из замка своего раненого и влюблённого. Не думаю, что это хорошая идея.
— Тогда что ты предлагаешь?
— Предлагаю? — усмехнулась я, окончательно приходя в себя. — Предлагаю повернуть всю эту идиотскую историю нам на пользу.
ГЛАВА 50
— Как? — Энрико нервно пробарабанил пальцами по столу. — А если драконы сговорятся?
— А кто им это позволит? — вопросом на вопрос ответила я. — Меня же как-никак обидели, напали в собственном замке. И кто? Гость, которого я приветила, кров и постель, так сказать, дала. Вот пусть посидит внизу, подумает о своём поведении. А потом я с ним поговорю.
— А Розье? По твоим же словам получается, что его вроде как в каземате держать не за что. Спаситель невинных дев… — Энрико скривился.
— В каземате?! В каком еще каземате?! — опешила я.
— Ну, так ты же сказала: «Этого в каземат». Кто бы в тот момент рискнул уточнить, кого именно. Обоих и увели.
— О Господи! А ты, что, не мог уточнить?
— Не успел. Твоё состояние волнует меня сильнее, чем благополучие какого-то дракона.
— Ну, ты даёшь, — я с силой потёрла горящее лицо ладонями. — А если бы я с перепугу приказала Дарка казнить, ты бы и тогда не поинтересовался, кого на плаху потащили? И вообще, прекращал бы ты на Лео шипеть. Дождёшься, что он на тебя бросится. Кого из вас мне тогда в казематы отправлять?
— Ну, знаешь! — вспыхнул Энрико.
— Да шучу я, шучу, — я бессильно откинулась на спинку кресла. — Устала… Надоела эта атмосфера недоверия и подозрительности. Иногда мне кажется, что все было гораздо лучше, когда Розье изображал потерявшего память бедолагу. Мне было так легко убедить себя, что всё, что я к нему чувствую, это исключительно жалость.
— Поверь мне, лучше бы это так и оставалось, — мрачно протянул брат. — Вот увидишь, этот дракон разобьёт тебе сердце.
— Хватит мрачных пророчеств. Пошли. Надо выпустить Лео из тюрьмы и извиниться за всё это безобразие.
Я поднялась, но не успела сделать ни шагу, как дверь медленно открылась, и в зал опасливо заглянула Леона.
— Ваша светлость. Там ваш дракон… То есть, конечно, не ваш, но…
— Который из них? — поморщилась я.
— Из кого?
— Из «не моих» драконов!
— А… — опомнилась Леона. — Тот, который Розье.
— Энрико, — я повернулась к брату, — пообещай мне, что когда это драконье племя сведёт меня в гроб, на моей могиле не будет ни одной розы. Что с ним, Леона?
— Он разорался на всю тюрьму и требует встречи с вами.
— Опять разорался?!
— Ага. Требует, чтобы его к вам отвели. Ну, или вас привели.
— Нет, ну, ты видел? — я с показным смирением посмотрела на Энрико.
— Лекарь к нему в камеру зайти боится, — продолжала между тем женщина. — Лавку спальную об решётки изломал.
— Он серьёзно ранен? — забеспокоилась я.
— Да где там, — махнула рукой Леона. — Царапина. Но я подумала, что лучше бы лекаря. А он его не пускает, вас требует.