Все утро Оксана улыбалась. Улыбка не покидала ее, пока она мылась под душем, пока завтракала, пока стояла в пробках. И даже удручающая горка бумаг, каждое утро выраставшая на рабочем столе, на сей раз не смогла испортить хорошего настроения.
Вчера вечером Сонечка с важным видом сообщила, что Альберт оставил ей записку, которую они сообща заклеили в самодельный конверт. Оксана приняла письмо из детских ручек, умиленная девочкой, невольно напомнившей ей купидона. На розовом листочке с логотипом Барби, Альберт совершенно непонятным почерком написал ей пять предложений. Оксана расшифровывала его каракули добрых полчаса, зато теперь знала их наизусть.
«Надеялся застать тебя после работы, но этот маленький чертенок с ангельской внешностью совершенно меня вымотал. Ты снилась мне прошлой ночью. Не могу больше ждать. Увидимся в субботу.
P.S. Если ты откажешься, мне придется тебя похитить.»
Сонечка вертелась возле Оксаны, пока та читала записку, и возбужденно рассказывала, как весело они играли. И что ей удалось спрятаться целых пять раз и Альберт ее ни разу не нашел - так здорово она пряталась. А он прятался плохо потому, что он очень большой и Сонечка его все время находила по торчащим рукам, ногам или голове. И что он плохо играл роль Деборы, подружки Барби и хотел быть Кеном. Но Кена у Сони не было, и Альберт обещал подарить его в следующий раз. В-общем теперь он самый близкий друг Сонечки. Почти как Оксана и Зоя.
Оксане нравилось слышать восторженный рассказ ребенка. Он как бы подтверждал, что она встречается с хорошим парнем, который ко всем прочим своим достоинствам еще и любит детей.
Юля что-то щебетала о своем Зайке, но Оксана ее не слушала. Она не хотела торопить события и одергивала себя. Это не любовь. Просто влюбленность.
Оксана вошла в конференц-зал, где ее дожидался Ален Марленович, поздоровалась и одарила его широкой улыбкой. Он опешил на мгновенье, но затем снова насупился и сразу же перешел к делам. И Оксане пришлось спуститься с небес на землю.
- Вам удалось уговорить Надежду отозвать иск?
Оксана не ответила. Прямо посмотрела на него и задала вопрос, который хотела задать уже второй день.
- Вы знали, что ребенок инвалид с рождения?
- Разумеется знал. - Он вскочил и нервно зашагал по комнате в своей обычной манере. - только не говорите мне, что ей удалось разжалобить вас. И вам сейчас не удастся надавить на мою жалость! У этой женщины был муж. Вот с него и спрашивайте! У меня таких как она еще тысяча человек. Если я буду вникать в семейные дела каждого, то мне проще будет переименоваться в Благотворительную организацию, а не дома строить.
Он перевел дух. Оксана молчала.
- Так она отзовет иск?
Оксана поняла, что женщина колеблется. Скорее всего удастся ее уговорить это сделать.
- С министерства пришло разъяснение и оно не совсем такое как мы ожидали. Думаю, что в конечном итоге все будет решать судья. И если приложить сюда свидетельство об инвалидности ребенка, то шансы у нас равны. Насчет иска она обещала подумать.
Ален Марленович покраснел от ярости - Насчет шансов придется волноваться вам а не мне! Именно вам придется идти в суд и выиграть дело!
- Я не могу обещать вам положительный исход. Вы были предупреждены. - Оксана недоумевала. В конце-концов речь ведь шла не о миллиардах. Всего лишь принять обратно на работу женщину. Рано или поздно можно будет уволить ее под любым предлогом.
- Я не позволю женщине одержать надо мной верх! - Ален Марленович вытянул указательный палец тыча им в сторону Оксаны, словно ты была в ответе за весь род женский. - Стоит только одной выиграть и все побегут рожать и требовать отпуска и денег.
Оксана посмотрела на него с отвращением. Он знал, что ребенок инвалид и не сказал. Он очень сильно боится проиграть это дело, только потому, что иск подала женщина. И поэтому хочет, чтобы Надежда отозвала иск.
- Я думаю, что вы могли бы предложить женщине денежную компенсацию и тогда, быть может, нам удалось бы с ней договориться. Она очень нуждается в деньгах.
Оксана с удовольствием сказала бы ему что она думает о нем и о таких как он. Но она сейчас на работе. Она должна быть беспристрастной и помнить о том, что клиент всегда прав. Пусть даже клиент - такой хрыч как этот Ален Марленович!
- Она не получит ни копейки! Я не хочу ей ничего предлагать. Не хочу с ней разговаривать. Не хочу ее вообще видеть. Мне надоели женщины, и будь моя воля, я бы вообще запретил всем женщинам работать! - Он внимательно посмотрел на Оксану, словно оценивая к какой категории женщин стоит отнести ее. - Для меня это дело принципа! Если вы не можете обещать, что выиграете это дело, то я попрошу вашего шефа дать мне другого юриста.
- Не думаю, что юрист мужского пола - Оксана выделила слово «мужского» - сможет гарантировать вам положительный результат. - Она изо всех сил стиснула зубы, и сделав над собой усилие спокойно продолжила. - Единственный шанс не доводить дело до суда - это сесть за стол переговоров. Или пустить все на волю судьи и молиться богу.
- Я уже сказал, что я об этом думаю. Лучше бы Она задумалась о том, почему это случилось именно с ней.
Ален Марленович прорычал что-то еще и не попрощавшись вышел, заставив Оксану чувствовать себя опустошенной, словно высосал из нее давешнюю радость и счастье.
Следующим утром, перед работой, Оксана направлялась в студию с намерением уговорить Зою съездить с ней после работы на птичий рынок. Сонечка прожужжала ей все уши о котах, хомячках и щенках. Оксана не стала стучаться, памятуя о том, что Зоя все равно забывает закрыть дверь.
- Зоя, ты спишь?
Альберт появился из спальни, на этот раз в синих боксерах.
- Доброе утро!
Оксана изумленно заморгала.
- Доброе. Что ты здесь делаешь в такую рань?
- Подрабатываю натурщиком. Я подумал, что это может быть мама и спрятался в спальне.- Он медленно приближался к ней, и Оксана смотрела на него как завороженная. - Зоя отлучилась куда-то.
- Хотела попросить ее съездить со мной на птичий рынок. - Оксана заставила себя отвернуться от него и принялась рассматривать герань в горшке, хотя ей очень хотелось рассмотреть его могучее тело. - Когда будет закончен твой портрет?
- О, я бы не называл это портретом. Кажется, я буду кем-то между кентавром и гладиатором.
- У Зои неплохо получается абстракция. Ты можешь попросить ее изобразить тебя в виде какой-нибудь вещи. Чем бы ты хотел быть?
Альберт почесал подбородок. - Э-м-м. Может быть твоим любимым стаканом? - Он задержал взгляд на ее губах. - Ты бы оставляла на мне следы губной помады, а я бы утолял твою жажду.
Оксана почувствовала, как розовеют ее щеки.
Он блуждал по ней взглядом, вовсю наслаждаясь тем, что видел. Возможно, к созерцанию прекрасного, располагала сама атмосфера студии, в которой они находились. С каждой встречей Оксана нравилась ему все больше и больше. Она была максимально естественной от натурального цвета волос, коротеньких ногтей и светлой кожи, до пышных бедер и хрупкой талии.
- Ты получила мою записку?
Оксана кивнула.
Альберт остановился в полуметре от нее, сложив руки перед собой, как футболист перед пенальти, скрывая натянувшуюся ткань боксеров.
Всего несколько секунд они пожирали друг друга глазами, а затем вспыхнула искра. Альберт крепко схватил Оксану за плечи, притянул к себе и жадно впился ей в губы. Она попятилась назад, не в силах устоять от его натиска, пока не уперлась спиной в стену. Руки ее при этом уже сомкнулись вокруг его мощной шеи. Его полуобнаженное тело возбуждало ее так сильно, что она, забыв обо всем на свете, прижалась к нему бедрами. Он двинулся ей на встречу, упираясь в ее офисную строгую юбку возбужденным концом сквозь тонкий слой боксеров.
Альберт хотел повалить ее на пол, но затем вспомнил про крохотный диван и подтолкнул ее к нему.
К чему ждать до завтра, если они оба хотят этого сегодня.