Генри, задребезжав сухим смешком, заметил:
– Надеюсь, эти вопросы войдут в вашу книгу.
Официантка, которая еще прислушивалась к разговору, вся пылала от стыда.
Совершенно очевидно, что профессор раздражался, даже задавая эти вопросы. Старческие руки подрагивали, будто он с трудом сдерживался, чтобы не задушить этого мерзавца – Спасителя…
– Да Иисус – полный неудачник! А все, что нам проповедует церковь, – ну, как сказочные небылицы это еще куда ни шло, да только они так ничтожны в сравнении с масштабом истинной, космической истории Земли, что все это смехотворно. Смех, да и только!
Он до того разволновался, что руки дрожали уже не на шутку, и ложечка стучала по чашке.
– Конечно, вы правы, Вэл, хотя, по-моему, евангельские истории совершенно безвредны.
– Да вы издеваетесь. Разумеется, они вредны. Ложь всегда вредна. Мы должны превыше всего любить истину. Иначе нам всем конец!
– Вы, конечно, правы, Вэл, – усмехнулся Генри, – однако Стивен видит все совершенно в ином свете.
Валентин заставил себя успокоиться.
– Что ж, – тихо произнес он, – и совершенно напрасно. Он что, не помнит, как наша церковь преследовала евреев? На что Боксбауму сдалась эта деревенская церковь, а? Вот я и говорю: «Руки прочь от Святого Климента!»
– Но он уже поднял волну. Вы можете, как и я, быть просто изумленным свидетелем, Вэл.
– Изумленным? Шокированным, вы хотите сказать? – И Валентин разразился хриплым смехом, который тут же превратился в приступ кашля.
Церковь Святого Климента почти вся построена из местного камня. Однажды у ее основания откопали краеугольный камень с высеченной датой. Дату прочли как 503 год. Исходя из этого, отец Робин Джолиф и утверждал, что церковь построили полторы тысячи лет назад – хотя имелись доказательства, что еще до появления саксов здесь стояло какое-то сооружение: были обнаружены остатки деревянных опор.
Камень с датой уложили в основание романской алтарной арки, построенной в двенадцатом веке. С тех пор церковь то и дело меняла облик: достраивали новые приделы, ремонтировали, восстанавливали, перекрашивали. За прошедшие века ей щедро перепадало как чрезмерное внимание, так и небрежение. В 1814 году ее вообще закрыли, и некоторое время вход был наглухо заколочен – тогдашний священник во всеуслышание заявил, что в ней якобы «поселилась нечистая сила»: так и значилось в бумагах, хранившихся в оксфордском колледже Крайст-Чёрч. Сегодня церковь будто вросла в землю, и вид имела довольно невзрачный – правда, контрастом ей высилась необычайно стройная квадратная колокольня, стоявшая тут с конца четырнадцатого века.
Пусть церковь и выглядела не особенно привлекательной» преподобный Робин Джолиф все равно любил ее и с помощью неоднократных кампаний по сбору средств накопил нужную сумму на установку современной системы отопления и освещения. В результате внутри было очень уютно, и любой заходивший с улицы ощущал, что ему здесь рады.
Сейчас Робин стоял на коленях у алтаря. В церкви никого не было. Руки его были молитвенно сложены, голова склонилась к груди.
– Господи, прости Твоего верного слугу за еще одно упущение в отправлении моих обязанностей. Вот я весь перед Тобою, обремененный виной, и хочу просить у Тебя прощения, что не пас я должным образом Твое стадо, вверенное мне Тобою. Двое молодых людей, что приехали жить у нас в приходе, Господи, подверглись жестоким преследованиям. Хотя они оба гомосексуалисты, но кто лучше меня, Твоего недостойного слуги, знает, что Ты не смерти желаешь грешнику, но чтобы отпал он от грехов и жил праведно? Я отнюдь не считаю, что это легко и просто. Как и не жду я, что жизнь будет легкой и простой. Но эти молодые люди обратились ко мне, а я не снизошел до них, не удостоил ответом. И вот оба уехали из Твоего прихода, о Господи, и теперь стало на две души меньше, кто мог бы молиться Тебе.
Тут он отвлекся. В церковь залетела бабочка. Отец Джолиф с состраданием смотрел, как она беспомощно летала туда-сюда, трепетала крылышками, взбираясь все выше по стрельчатым окнам с цветными витражами. Бабочка то билась в стекло, то отлетала подальше, будто в разочаровании.
– О Господи, услышь мою молитву и помоги мне самому сделаться лучше, чтобы я, человек и священник, служил во славу Твою, ради Твоих целей. А теперь я помолюсь за этих двух несчастных голубых, которых людская слепота и злобный фанатизм изгнали из Твоего прихода… Молю во имя Отца и Сына и Духа Святого, аминь.