– И? – подначил Генри.
– Вот и все пролегомены, – сказал Валентин.
Он сложил руки и упокоил их перед собою прямо на пергаменте. Солнце вышло из-за облака и вонзило в кабинет припозднившийся луч, весь словно из полированной меди. Большинство членов комиссии несколько утешились этим обстоятельством.
– Вы, видимо, помните, – сказал Валентин, – если вы вообще имеете хотя бы какое-то образование, что «Симпозион», или «Пир», Платона, после обсуждения идей завершается тем, что Сократ умылся и затем «провел остальную часть дня привычным образом».[46] Я всегда восхищался этой концовкой. Какими бы великими и глубокими ни были идеи, занимающие нас, в конце концов мы можем и должны проводить свои дни привычным образом… Губительные идеи нередко тревожат нас. Был такой археолог по имени Гордон Чайлд,[47] если не ошибаюсь… я с ним лишь однажды виделся и с первого взгляда его невзлюбил… хотя, возможно, это был не он. Во всяком случае, именно Чайлд развивал теорию, что мы, люди, являемся потомками тех, кого он называл «приматы-убийцы». И в самом деле, в прошлом веке был целый период, довольно долгий, когда возникало ощущение, что целые страны – Третий рейх, Советский Союз – оказались под пятой у таких вот «приматов-убийц»… Это теперь мы пришли к более благообразному представлению, что мы с вами – потомки так называемых «охотников-собирателей». Ах, эти «охотники-собиратели» – они только что не робин-гуды. В самом деле, это куда приятнее звучит, чем отвратительные «приматы-убийцы». Несмотря на многие ужасные вещи, которые связаны с «общественной», что называется, «жизнью», мы существуем в эпоху, когда осуществляется немало собирания – научных данных, к примеру, и тому подобного. Мы наблюдали немало поразительных перемен, которые воздействуют на нашу жизнь весьма разнообразно. И тем не менее, мужчины по-прежнему любят женщин, а женщины – мужчин, и именно это для меня означает «провел остальную часть дня привычным образом»… Нас неизменно тревожит противоречие видения. Доказательство этому мы все время находим в произведениях искусства. Нас могут восхищать элегантные костюмы людей высшего света на картинах Джона Сингера Сарджента или искаженные формы обездоленных на полотнах Фрэнсиса Бэкона.[48] Или и то и другое разом.
– Валентин, – прервал его Генри, – нас сейчас интересует не история человеческой эволюции и не лекция по искусству, а твои мысли об этом злокозненном ИСПаВеДиВ'е – если мне позволено произнести это имя вслух и не пасть замертво.
– Рано или поздно ты все равно падешь замертво, как и все мы, – отвечал профессор, демонстрируя редкое самообладание. – А там можешь винить ИСПаВеДиВ'а, или великого бога Пана, или могущественного Баала; это уже кому как нравится. И ничто не отсрочит твой уход в мир иной. Все мы ожидаем своего смертного часа с разной степенью стойкости духа… Я вот что пытался продемонстрировать: какая бы великая теория ни восторжествовала, мы будем истинно мудры, если по-прежнему будем вести обычные наши жизни, сопротивляясь доминирующей идее столь неколебимо, сколь нам это удастся. Если изучаешь исторические пьесы этого скорохвата, этого претенциозного позера, которого называют драматургом Уильямом Шекспиром, не может не поразиться этому стародавнему, превратному представлению, будто Франция принадлежит Англии… Сколько храбрых людей погибло за эту идею – а ведь вот уж чепуха, дальше некуда!
– Ну, благодаря этому во Франции появилось столько прекрасных замков, – вставил Стивен.
– Шэрон, – обратился Валентин к его жене, – что это вы там стоите как неприкаянная у окна. А ну-ка возьмите стул и присоединяйтесь к нам. Мы все хотим услышать ваше мнение. Будьте как дома в собственном доме.
– Вы ошибаетесь, профессор, – сказала на это Шэрон, – если думаете, будто я считаю этот дом своим.
– Тем не менее, она нашла стул, подвинула его к столу и села.
Валентин лишь покачал головой.
– Извините меня, профессор Леппард, – сказал Робин, – однако я не могу ждать в бездействии, пока вы тут развиваете свои идеи – пусть для некоторых из нас ваши лекции весьма любопытны. Вы дадите комиссии совет, что нам делать с этим канцерогенным элементом, которое находится среди нас, – или вы не дадите совета? Может быть, лучше сказать, что оно нависло над нами.
47
Гордон Чайлд (1892–1957) – австралийский археолог, известный раскопками стоянок неолита.
48
Джон Сингер Сарджент (1856–1925) – американский художник, мастер портрета, совместившего черты импрессионизма и модерна. Фрэнсис Бэкон (1909–1992) – английский художник, для творчества которого характерны пугающие искажения пропорций человеческих фигур, олицетворяющих отчужденность и одиночество.