Кроме того, сегодня его сын возвращался из больницы. Его ноги в полном порядке, благодаря искусству хирурга. И хирург был из Азии.
В задней половине дома, в кухне, послышалась какая-то возня. По цементному полу зашлепали тапочки. Рима встала. Наверное, приготовила им обоим «Кэдбери».
Кто-то шел к магазину. Утреннее солнце у него за спиной превращало его в силуэт, но Дуэйна Ридли легко узнать по разболтанной походке и новой прическе «под какаду».
– Привет, Сэм, как дела?
– Здравствуй, Дуэйн. Вот-вот привезут газеты. Заходи, там Рима. Если повезет, она даст тебе какао.
– Спасибо, только что кружку чаю выпил.
Они стояли рядом и праздно глядели на дорогу.
– Что ты думаешь о Вселенной, Дуэйн? Можно ли объяснить ее существование?
– Не знаю. Никогда не пытался. Меня не колышет.
– Может, это и хорошо, что ее нельзя объяснить. Не то на этом кто-нибудь только зарабатывал бы себе политический капитал.
– Скорее так.
Короткий приступ младенческого плача донесся из дома Уильямсов. Дуэйн крякнул – видимо, от презрения ко всем хилым слабакам.
– А как Кайл? – спросил Сэм.
– О'кей.
– Ты ее любишь?
Дуэйн странно посмотрел на Сэма:
– Нормально. А что?
– Но ты любишь ее, Дуэйн? Извини, что спрашиваю.
– Ну, я же говорю, нормально все. Клевая такая.
– Но любишь ли ты ее?
Дуэйн хихикнул:
– Я же ее мочалю.
– Значит, ты не можешь ответить на этот вопрос?
– Да вам-то, в любом случае, какое дело?
Сэм хотел сказать, что, с его точки зрения, вопрос о том, любят ли люди друг друга, касается всех. Он смутно ощущал это, однако словами выразить не мог. Он и Дуэйну сейчас не пытался объяснить. Да и нечего ему, если честно, совать нос в отношения между Дуэйном и Кайл.
Сэм повернулся, вошел в лавку, оставив Дуэйна одного на улице – тот раскачивался на каблуках, сунув руки в карманы.
Рима уже вовсю хлопотала в своем драном стареньком атласном халате. Сэм купил его в Брайтоне, в подарок Риме на день рождения – сколько же лет назад? В ее буйной гриве уже появились седые прядки. Она протянула Сэму кружку:
– Вот твой «Кэдбери», пьяра.
Оба оперлись на раковину, потягивая горячий какао.
– Ну что, Сэм-младший сегодня возвращается?
– Сегодня пир горой! Сразу как лавку закроем.
Рима радостно засмеялась:
– Может, пригласим жильцов сверху? Заданку и У-У?
– Отлично. А Дуэйна и Кайл?
Рима расхохоталась:
– Знаю я твои шуточки.
С улицы донесся гул двигателя.
– А вот и Смит привез нам газеты.
Сэм поставил кружку и заторопился наружу, чтобы поздороваться с негром – шофером фургона «У.Г. Смит».
– Слышь, про вас сегодня в газетах пишут, – сказал тот, бросая кипу газет прямо под ноги Лузину. И тут же умчал в Ньюнэм-Кортней.
– О чем это он?
– Ого, гляди-ка, Сэм! – воскликнул Дуэйн. – Господи Исусе!..
На первых полосах – и бульварных газет с кричащими заголовками, и солидных, форматом побольше, – была фотография мужчины со странной ослиной головой и длинными ушами; мужчина, совершенно голый, лез через ворота с пятью перекладинами. С правой стороны под фотографией мелким шрифтом значилось: «Фотография Хетти Чжоу».
Заголовки были самые разные: от «Бычок из Оксфорда: подбоченился что надо» до «Вот так отрываются у них в Феррерсе!» Бульварные газеты указывали на то, что сам этот факт – ослы способны превращаться в людей прямо посреди Англии, в мирной сельской местности, – лишь подтверждает подозрения горожан, что в дальних деревнях практикуются странные языческие ритуалы в колдовство.
– Слава богу, эти, прости господи, ублюдки ничего не слышали про Каккабука, – пробормотал Сэм, помогая Дуэйну затаскивать пачки газет в лавку.
Однако этому еще пришел свой черед, когда епископ Оксфордский посетил церковь Святого Климента в Хэмпден-Феррерсе и торжественно предъявил репортерам то, что отныне стало называться Феррерской плитой.
2003 год от Р.Х
Настал май месяц, и дожди еще не начались. Главную улицу перекрыли. Барьеры поставили и у Вест-Энда, и около моста через речку, и с востока, за домом профессора Леппарда. Транспорт направили по Коутс-роуд. Оттуда, разумеется, посыпались жалобы, которые опровергались одна за другой.
Соня и сыновья Джолифов водили посетителей вокруг церкви, показывая усовершенствования. Всем очень нравился новый контрфорс.
Поперек улицы натянули транспарант, от дома Мэрион Барнс, номера двенадцать, к Розовому дому. На нем было написано:
И в самом деле, много приезжих захотели поучаствовать в празднестве. И телекомпания «ИТВ» была тут как тут: они взяли интервью у всех важных членов местного общества.