Красивое зрелище представляют сборы. Оживлённо и шумно у чумов.
— Э-э-эх! — закричит первый возница и подгонит оленей хореем.
— Э-э-эх! — закричит второй возница и подгонит своих оленей.
— Э-э-эх! — закричит третий возница и пустится догонять первых.
И вот летят упряжки как ветер, и не остановить их!
Быстрее всех летит всё-таки первая упряжка, на которой едет Окся. Впереди мчится Норка. Окся держится обеими руками за сани, чтобы не свалиться.
— Э-э-эх! — кричит возница.
И олени мчатся, а впереди снег и пустыня, снег и пустыня!
Что-то вдруг в воздухе нарушает величественную тишину. Это самолёт. Он летит, оставляя пять светлых полос в морозном воздухе. Какая же это пустыня? Раньше тундру называли «халмерью», что значило «пустыня смерти». Оказывается, в тундре всюду живут люди, ездят оленеводы на запряжках, есть города и посёлки. В один из них — в Седловую — и едет сейчас Окся.
Вот приехали в Седловую. Тут построены настоящие дома. Окся не отрывая глаз разглядывает их: вот какие они красивые!
Сначала отец и другие оленеводы со своими ребятишками зашли в дом к учительнице. Вот тут-то Окся и увидела, как хорошо жить в таком доме. Учительница вышла им навстречу.
— Пойдёмте, пойдёмте! — говорила она.
И Окся, и Северин, и все остальные ребята вошли в комнату. Это совсем не то, что войти в чум, где, даже если топится печка, темно!
Они вошли в светлую комнату, в которой горели невиданные Оксей лампочки. Светло было как днём.
Учительница объяснила:
— Это лампочки дневного света.
Заметив, что Окся с удивлением смотрит на гладкие светло-жёлтые стены, она прибавила:
— Стены у меня обиты картоном. Это такая толстая, прочная бумага. Ты бумагу видела?
— Видела, — ответила Окся.
Она очень стеснялась, держалась робко. Как же, всё здесь такое неизвестное: стены в комнате не из оленьих шкур, да ещё закопчённых, как всегда в чумах, а на стенах… Оксе показалось, что она видит в окошко красивые зелёные деревья, среди них — дорога, а по дороге идёт девочка в розовом платье.
— Это такие картинки, — сказал Северин, — как в книге, только большие. Вот погляди — тут и река нарисована, а по реке плывёт лодка.
Окся на всё смотрела, не могла насмотреться, переходила от одной картинки к другой.
— Я лучше останусь тут, в школе, — сказала Окся. — Буду учиться.
— Это ещё не школа, — засмеялась учительница, — это моя комната, тут я живу. В школу вы сейчас поедете. А, чтобы учиться, тебе, Окся, надо ещё немного подрасти.
Снова вышли на улицу, уселись по своим нартам. Скоро подъехали к школе. Окся увидела — над дверями школы висит яркая-яркая лампочка. Ещё больше, ещё ярче, чем была в комнате у учительницы.
— Это лампочка такая, — сказал Северин, — её называют «прожектор».
Да, хотя на севере сейчас стоит полярная ночь и днём тоже темно, у школы как раз наоборот — светло, как от солнца.
Дети соскочили с нарт. Они весело прощаются со своими отцами и бегут в интернат. Здесь они живут и учатся. Северин тоже простился с отцом и Оксей. Окся смотрит ему вслед, и ей хочется скорее подрасти, чтобы тоже пойти в школу. Она машет рукой Северину и кричит нараспев:
— У-чи-ись хо-ро-шень-ко-о-о!
В Седловой оленеводы завернули в магазин и накупили себе разных продуктов. Они долго их укладывали и привязывали верёвками к нартам. Окся и здесь помогала отцу: она держала оленя за ездовой ремешок, взяла в руки хорей, чтобы олени понимали: Окся — хозяйка! Потом она зубами старалась развязать узелки на верёвке. Верёвки на севере — ценная вещь, верёвки надо беречь! На севере не растёт ни лён, ни конопля, там, если хочешь привязать что-нибудь, нужно вырезать ремешок из оленьей шкуры. Ремешок, конечно, очень прочный, но не такой длинный и удобный, как верёвочка.
И вот, увязав все покупки, поехали дальше.
— Эй-о! — кричит отец, погоняя оленей хореем. — Эй-о!
Кругом белая тундра, олени дышат часто, от них валит пар, поскрипывают нарты, а рядом, запыхавшись и утопая в снегу, бегут Норка и Мальчик. Окся машет рукой Норке: