— Найдем, — с уверенностью сказала я. — Думаю, на Мосфильмовской не так уж много новых жилых комплексов.
— Такой вообще один. Три башни — этажей по пятьдесят. И еще четыре дома пониже. Моя квартира — в средней башне. Тридцать пятый этаж. Вообще-то там есть специальные смотровые площадки — это самая высокая точка Москвы. Вид — дух захватывает. Только я высоты боюсь. Поэтому была на этой площадке только один раз, месяца два тому назад, когда Гена купил эту квартиру…
«А если лифт сломается?» — мелькнула у меня мысль.
— Но документ о том, что это — моя квартира, постоянно ношу с собой, — с какой-то детской гордостью сказала Лялечка. — Наконец-то у меня есть свой дом! Вот разведусь, пропишусь здесь и займусь обустройством на свой вкус. Кстати, я на самом деле не собираюсь отнимать у Стаса полквартиры, просто хочу, чтобы он зависел от меня. Пусть понервничает.
Умная девочка! Интересно, как она намерена строить свою жизнь после прописки в вожделенных апартаментах? Захочет яхту? Или загородный особняк? Впрочем, ее проблемы, точнее, проблемы того, кто эти ее желания будет реализовывать. Стас действительно не вписывался в такую картину светлого будущего.
— Это вообще-то не просто квартира, — продолжала развивать свою мысль Лялечка, пока мы ехали по уже практически ночному городу. — Это — квартира-студия. В принципе, нормальное жилье. Да вы сами увидите.
И я увидела. То есть я, конечно, догадывалась, что мое собственное однокомнатное жилье — это нечто среднее между хижиной дяди Тома и бараком Обамы. Понимала и то, что подавляющее большинство моих знакомых живет не намного лучше, разве что у некоторых комнат — побольше, а мебель в них — подороже. Но нормальное жилье в понимании таких людей, как Лялечка, воочию узрела впервые.
Даже чувства зависти, как ни странно, не возникло. Было нечто похожее на ощущение посетителя музея и зрителя, наблюдающего на телеэкране картины из иной, «красивой» жизни. Мраморный вестибюль с вышколенными охранниками и бесшумными скоростными лифтами. Лестничная площадка — если можно так назвать уставленный живыми цветами и растениями холл, затянутый травянисто-зеленым ковровым покрытием. Ну, и сама «нормальная квартира», конечно: паркет, мраморные полы с подогревом, красивая и наверняка очень дорогая мебель.
— Интересно, сколько стоит все это удовольствие? — осведомилась я.
Лялечка коротко взглянула на меня и пожала плечами. Но промелькнувшую в ее хорошенькой головке мысль я успела ухватить: «Миллиона три долларов, дорогая, или побольше. Вот так!»
Как и следовало ожидать, никого в квартире не было. И то оживление, с которым Лялечка ехала сюда, сдулось, точно воздушный шарик. Не снимая сапожек на высоченных каблуках-шпильках, она прошла через огромную гостиную в помещение, изображавшее кухню и открыла бар, расположенный за стойкой. Количество разнообразных бутылок там тоже поражало воображение, но Лялечка взяла наполовину опорожненную «Мартини». Разумеется, итальянский. И плеснула щедрой рукой в высокий бокал.
— Вам налить? — осведомилась она через плечо.
— Я за рулем, — напомнила я.
Нет, не хотела бы я жить в таких хоромах, хотя моей мамочке наверняка бы тут понравилось. Интересно, откуда Геннадий Анатольевич, мир его праху, набрал денег на все это великолепие?
— Так поедем обратно? Или вы будете ждать своего… друга здесь?
— Пожалуй, подожду. Правда, дома уже упакованы чемоданы, но это ерунда. Пусть мой дорогой супруг подумает над своим поведением.
— Дело доброе, — согласилась я. — А где жил ваш друг до того, как приобрел эти апартаменты?
— Не знаю, — равнодушно отозвалась Лялечка, играя бокалом. — Мы встречались на квартире его друга, тот как раз уехал на год за границу.
— Ч-ас от часу не легче!
— Адрес друга-то помните?
— Где-то в центре… Да, на Малой Никитской! Там еще антикварный магазин на первом этаже. А подъезд в углу…
Что ж, хоть какая-то информация. Оставалось выяснить совсем немного.
— А кем работал… то есть работает ваш друг?
Выразительное пожатие плечами. Ну, понятно, она выше таких мелочей.
— Он не работал, — снизошла-таки до ответа Лялечка. — У него были какие-то дела… с инвестициями, что ли. Главное, у него были деньги. Всегда.
Кто бы сомневался, что это — главное!
— Так вы собирались сегодня окончательно сюда перебраться? — продолжала я, не давая Лялечке выйти из-под моего мысленного контроля.
— Все получилось как-то нескладно, — почти жалобно отозвалась она, усаживаясь на высокий табурет возле барной стойки. — Три дня назад скончалась моя тетушка, сегодня были похороны. И мой супруг почему-то решил, что должен ехать туда вместе со мной. Я-то хотела быстро отработать номер, забрать вещи и приехать сюда. Нет, приклеился, как…