- Хорошо, что Гарэт позвонил Джереми и предупредил, что вы опоздаете, а то вы бы застали ужасный кавардак. Мы с Джереми провели все послеобеденное время в постели, - посмеиваясь, доверительно сообщила Гасси. - Надеюсь, ты ничего не имеешь против того, что вы с Гарэтом будете в одной каюте? Я уверена, что он не станет домогаться тебя до тех пор, пока ты сама этого не захочешь.
- Что ты имеешь в виду? - рассердилась я.
- Ну, - извиняющимся тоном, запинаясь, произнесла она, - я имею в виду... я думала... может быть ты не будешь против, если находишь его привлекательным.
- Не нахожу, - отрезала я.
- О, Господи!
Она изменилась в лице. Поняв, что это неудачный ход, я поправилась:
- Он мне очень нравится, но не в этом смысле.
Оставшись одна, я не могла оправиться от шока. Что же эта змея, Гарэт, сказал такого Джереми, что тот так изменился? Сделал он это злонамеренно или потому, что сам имеет на меня виды? Уже надев ночную рубашку (облегающая, из шелка абрикосового цвета, по иронии судьбы предназначенная для того, чтобы воспламенить Джереми), я с ужасом обнаружила, что забыла свое снотворное. В том состоянии, в котором я находилась, мне вряд ли удастся заснуть без таблеток. Я поставила свои чемоданы на пол, залезла на верхнюю полку и улеглась там, напряженная и дрожащая, готовая к неизбежному отражению штурма, когда Гарэт придет спать. Однако я ничего не услышала, кроме доносящихся из соседней каюты взрывов смеха.
Прошел час. Послышались шумные возгласы: "Спокойной ночи!". Они явно собирались спать. Потом наступила тишина, нарушаемая лишь плеском воды о борт яхты.
Дверь открылась, и в каюту тихо проскользнул Гарэт. Надеясь, что он не услышит, как бьется от ужаса мое сердце, я старалась дышать медленно и ровно.
- Люди, спящие по-настоящему, дышат, как правило, гораздо быстрее, раздался вкрадчивый валлийский голос.
Тут, к своему изумлению, я услышала, как он укладывается на нижней койке. Наверное, хочет усыпить мою бдительность. После того, как я, замерев, пролежала минут десять, мой страх перешел в ярость. Я не могла ошибиться: с нижней полки доносилось легкое похрапывание.
Так я и лежала, снедаемая яростью, пока не поняла, что бессмысленно ввергать себя в это состояние. Видимо, пока что целью Гарэта было помешать развитию романтических отношений. Но, если он только попытается делать какие-нибудь гадости, то получит такой отпор, какого никогда не встречал. Он меня еще не знает! Что бы он там не наговорил про меня Джереми - что я пропащая, тунеядка, оппортунистка и прочее - ничего не изменит. Джереми слишком влюблен в меня, чтобы поверить в это.
Обстоятельства работали на меня. Эта жара, да три дня вынужденного близкого общения должны сделать свое дело. Выдержка должна изменить Джереми. От меня требовалось только великолепно выглядеть и ждать. Festina lente <Спеши медленно (лат.).>. Но как же мне удастся выглядеть хорошо, если я не могу спать? Я решила подняться на палубу и слегка остыть при луне. Но, хотя Гарэт и храпел сейчас, как сторожевой пес, меня охватил страх, что, как только я сползу со своей койки, он протянет руку и схватит меня за коленку. Почему, ну почему я забыла свое снотворное? Потянулись долгие часы, и лишь, когда туманный рассвет забрезжил за стеклом иллюминатора, мне, наконец, удалось уснуть.
Глава шестая
Когда я проснулась, мы уже плыли. Я взглянула в иллюминатор и увидела сверкающую оливково-зеленую воду, заросли тростника и ослепительно синее небо. Наверху были слышны голоса и шаги. Я укрылась с головой и попыталась снова уснуть, но сдалась и взглянула на часы. Было около двенадцати.
Толкнув дверь в ванную, я наткнулась на широкую загорелую спину и увидела взъерошенные черные волосы. Гарэт, стоя в набедренной повязке из полотенца, чистил зубы.
- Ты встаешь с жаворонками, - усмехаясь, сказал он. - Ты должна была крепко спать.
- Ты что, никогда не надеваешь пижаму? - перебила его я.
- Никогда. Люблю спать в натуральном виде. Только тогда по-настоящему чувствуешь близость к народу. Приготовить тебе ванну или ты предпочитаешь душ? Где тут у Гасси бадузан?
Зная, что кроме треснутого умывальника здесь ничего нет, я пропустила вопрос мимо ушей и прижалась к стене, чтобы дать ему пройти. Он помедлил в дверях, и меня снова охватило чувство клаустрофобии, как всякий раз, когда он оказывался рядом со мной. Протиснувшись мимо Гарэта и заперев за ним дверь, я услышала его смех.
Когда я вернулась в каюту, его, слава Богу, там уже не было. Я долго выбирала, что надеть. Все мои наряды выглядели слишком новыми. В конце концов я остановилась на махровом темно-зеленом комбинезоне с кожаным поясом в красную и зеленую полоску.
Гасси, раскрасневшись, что-то готовила на кухне.
- Привет! - воскликнула она. - Как ты? Хорошо спала?
Она явно умирала от любопытства, пытаясь понять было ли что-нибудь у меня с Гарэтом и ища признаки утомления на моем лице.
- Я уснула в тот же момент, как моя голова коснулась подушки, - весело ответила я. - Чем могу помочь?
- Не беспокойся. Что ты хочешь на завтрак?
- Только чашку кофе.
- Надо обязательно хоть что-нибудь поесть, - настаивала она.
- Утром меня воротит от одного вида яичницы.
Она стала так нудно объяснять мне значение полноценного завтрака, что я поскорей сделала себе кофе и вышла на палубу.
Туманное утро обещало стать прекрасным жарким днем. С обеих сторон, спускаясь к самой воде, белели поля. Вдали, на левом берегу пламенела на солнце буковая роща. Вода была такой гладкой, что казалось, будто мы скользим по зеркалу. За рулем в одних джинсах стоял Джереми. Со своей копной золотых волос он напоминал молодого льва, но в его синих глазах притаилась усталость.
- Все нормально? - спросил он.
- Да, спасибо. Все отлично.
Я улыбнулась ему счастливой улыбкой. "Пусть помучается, - подумала я, пусть потерзается сомнениями насчет моих отношений с Гарэтом".
- Кажется, ты очень собой довольна, - раздался мягкий валлийский голос.
Обхватив колени руками, Гарэт сидел на крыше рубки, курил и читал "Файненшл Таймз".
- Где ты раздобыл газету?
- У смотрителя последнего шлюза. Он тоже собственник, вроде меня.
- Что там с курсом акций? - спросил Джереми.
- Мои поднялись на десять пенсов, - ответил Гарэт.
- У тебя так всегда? - спросила я.
- Только в брачный сезон.
- Джереми! - послышался голос Гасси из кухни.
- Да, милая?
- Ты меня не целовал по меньшей мере минут пятнадцать.
Джереми взглянул на нас и залился краской.
- Иди, займись делом, - сказал Гарэт, поднимаясь, - я встану за руль.
- Через полчаса мы должны подойти к шлюзу Рамсдайка, - сказал Джереми. - Я тогда тебя сменю.
Он покорно пошел на кухню.
- Через пару лет, - сказала я жестко, - они будут называть друг друга "мамочка" и "папочка".
Мне нравилось проплывать шлюзы. Домик смотрителя утопал в цветах, таких ярких, как будто нарисованных на пакетике с семенами. Через забор смотрел козел, коричневая охотничья собака сидела, высунув от жары язык. На гудок, прозвучавший с нашей яхты, вышла дородная женщина в переднике и открыла для нас створки первых ворот. Яхта вплыла в темно-зеленую пещеру с мокрыми скользкими стенами, с пурпурными пятнами проросшей сквозь расщелины льнянки, и ворота с лязгом закрылись за нами. С противоположной стороны хлынула вода, вздымая нашу яхту на новый уровень реки.
- Эротическое зрелище. Правда? - раздался с берега голос Гарэта, поджидавшего нас здесь, чтобы открыть нам ворота с другой стороны.
Я посмотрела на него с отвращением.
- Твои мысли постоянно обращены ниже пояса?
Мы пришвартовались, чтобы пообедать под завесой зеленых ив. Я переоделась в любимое бикини того жгуче-желтого цвета, который так отлично сочетается с загорелой кожей и светлыми волосами. Вырез красиво открывал грудь.
- Тили-бом, тили-бом, пора предъявить мышке счет за выпитое, приговаривал Гарэт, напивая себе две двойных порции виски. - Этот уик-энд быстро превращается в оргию.
Я вошла в салон. Подняв глаза и увидев меня, он свистнул.
- Несмотря на все твои очевидные недостатки, должен заметить, Октавия, что сложена ты очень недурно. Тебе грех вообще носить одежду. Ты согласен со мной, Джереми?