— Зачем ты держишь меня, чародей? — спросил Буль. Здесь было лишь пустое пространство, бесцветное и невидимое, как воздух. — Дай мне умереть.
— Молчи! — повелел Кавал. — Разве тебе не интересна моя история? Я же говорю тебе о том, как ты оказался здесь, на Темном Берегу.
— История моя окончена. Я мертв.
— Чушь. Мертво твое физическое тело. А душа твоя еще живет и выдержит столько, сколько ты будешь хранить спокойствие и не прервешь то, что осталось еще от моего Чарма.
— Зачем? — крикнул Буль с мукой в голосе. — Скажи мне, зачем ты держишь меня в этой пустоте?
— Мы не в пустоте. — Голос Кавала звучал спокойно и четко. — Мы в небе, в атмосфере Земли. Здесь когда-то была моя лаборатория. Здесь нам не грозят чародеи и почитатели дьявола, и вот почему я держу тебя при себе. Отсюда видно все. Смотри, я тебе покажу то, чего ты никогда не воображал себе. Мой Чарм натянут в тонкую нить. Один ее конец привязан к Земле, другой же… — Он тихо засмеялся. — Другой, дорогой мой Буль, соединен с Извечной Звездой. Смотри!
У Буля не было желания смотреть на что бы то ни было. Он жаждал лишь забвения, жаждал отдаться страданию, что звучало в нем с момента его мучительной смерти. Но он не был обучен внутренним искусствам, не умел сосредоточить свой Чарм так, как это умел чародей, и потому сознание его подчинялось команде Кавала.
Душа его поднялась по тонкой вытянутой нити Чарма Кавала, вмиг пересекла Бездну, Светлые Миры и Горний Воздух. Внутри Извечной Звезды он ощутил, будто свет Чарма сплел вокруг него ткань грез, одев его в ангельские одежды. В этом ярком уборе, полном пуфов, крыльев и развевающихся лент, потерялось его необъятное горе. Он не мог найти, что же вызвало у него такую боль. Это были тени, стертые светом.
Он огляделся. Галлюцинации времени плясали со всех сторон, и, глядя влево и вправо, он видел проблески прошлого и будущего. Изломанная панорама прошлого показывала его в Заксаре как Бульдога, мальчишку со звериными метками, рыщущего в поисках еды среди рыночных стоек, спящего в мусорных ящиках, сидящего под капающей решеткой пирса, слушающего слова своей первой и единственной настоящей учительницы, Умной Рыбки…
В другой стороне он видел Буля — крупного светловолосого мужчину с темной кожей, снова шагающего по ступенчатым переулкам Заксара, а рядом с ним, под резными свесами крыш, в тени лебедок и воротов города на утесах, шла юная веснушчатая женщина с массой каштановых волос — Мэри Феликс.
Видение озадачило его, и он стал смотреть вниз, сквозь этажи света и загадочные полосы звездного ветра. Снова к Земле улетело его внимание. Он увидел Манхэттен. Слабо и водянисто блестел рассвет в концах пустых улиц, над Восточной Рекой серое небо окрашивалось размытой краснотой, подобной рыбьей крови.
4
КОЛДОВСТВО В АДУ
— Только рука, которая легче силы, может создать Мэйленд, — сообщил Нокс Мэри Феликс, выходя из здания, где на вершине был Октоберленд. — Вот почему ты мне нужна.
Босой, в одной только набедренной повязке, гибкий и сильный маг вел перепуганную женщину через улицу, сиявшую синим и оранжевым цветами зари. Какой-то бегун и двое собачников уставились на почти голого мужчину и встревоженную женщину рядом с ним, но пара уже исчезла на ступенях входа в подземку.
— В землю идем мы, Мэри, — сказал Нокс, весело осклабившись. — В эти глубины, в кольца порождающих энергий. Мы подчиним их и создадим новый ковен.
Мэри неохотно спускалась по ступеням, ища, кого бы позвать на помощь. Платформа была пуста. Мэри отчаянно махнула рукой женщине в будке контроля, но Нокс одним взглядом отвел ее внимание в сторону.
— Не сопротивляйся, Мэри. — Нокс прижал ее к двутавровой колонне, его персидские глаза сверкали гипнотическими искрами. — Есть много других, кто рад был бы занять твое место. — Он глянул на пару белых лучей подъезжающего поезда, отразившиеся от металлических деталей грязного кирпичного туннеля. — Ты предпочла бы быть трупом?
— Ты меня все равно в конце концов убьешь. — Мэри оттолкнулась от него. — Давай, швыряй меня под поезд.
— Отлично.
И Нокс схватил ее за руку и столкнул с платформы. Сам он прыгнул за ней с ловкостью пантеры и поймал ее за пояс раньше, чем она успела упасть между рельсами. Грохот налетающего поезда сотрясал воздух, и с трудом Мэри расслышала крик Нокса:
— Мы спускаемся глубже!
С невероятной силой он поставил Мэри на ноги, схватил под мышку и потащил по рельсам впереди грохочущего поезда. Его ноги пожирали расстояние огромными скользящими шагами. Сзади вопил гудок поезда, тени скакали впереди. В последний момент Нокс дернул ее в сторону, и алюминиевый блеск экспресса пролетел в дюймах от них.
Белый кафель с потеками в той нише, где они стояли, плавно закруглялся в повороте, куда Нокс и подтолкнул Мэри. За поворотом громоздились опоры проводов, чуть поблескивая в отраженном свете из туннеля. Под ногами шныряли крысы. Нокс просунул пальцы в дыры на огромной каменной плите пола и приподнял ее будто без усилия.
— Вниз.
Из черного колодца пахнуло удушающим запахом пыли и пепла, но Мэри не решилась ослушаться. Она спустилась в темноту по неровным ступеням, выбитым в скальной основе. Где-то далеко без умолку позванивали падающие капли воды. Когда под ногами кончились ступени, Мэри протянула руки и нащупала только пустоту.
Лучи синего света засияли вверху, и спустился Нокс, окруженный ацетиленовой яркостью. Мэри уставилась на него, разинув рот.
— Не трать на меня своего благоговения. — Сверкающие руки показали на пещеру, в которой стояла Мэри. — Твоего удивления более достоин Мэйленд.
Мэри обернулась и увидела огромную пещеру со сводчатым потолком, поддерживаемым рампой арки из дырчатого камня. Алхимические символы украшали изъеденный пролет — символы металлов, крылатые звери и изображение глаза, окруженного змеей, кусающей собственный хвост.
Нокс пролетел мимо в танце, рассыпая языки синего пламени и поджигая тонкие огоньки между провалами и выступами. Вскоре стены пещеры искрились тысячами церковных свечей, трепещущих в ритме медленно капающих водяных часов.
— Наш храм, — объявил Нокс. — Когда-то, более столетия назад, он служил Даппи Хобу. Но Даппи Хоб мертв, а мечта наша жива! Отсюда волшебством своим мы построим новый мир.
На фоне мерно падающих капель слышался рокот поездов подземки, подобный шуму бури. Мэри обхватила себя руками и со страхом оглядела искры холодного огня в нишах.
Тень Нокса слилась с огнем стен в едином танце. Фосфоресцирующие волны побежали по пещере.
С криком Нокс резко остановился, и донесся запах пропитанного дождем леса, подмешанный струйкой озона и плесени. Волшебник со смехом повернулся к Мэри:
— Подумай, чего мы только не достигнем, когда наш ковен соберется полностью!
Мэри шагнула в пещеру, хрустя камешками. Из трещин арки с резными алхимическими символами выглядывали настурции, поблескивая в темноте.
— Воды! — крикнул Нокс. — Какая надежда на весну, если нет воды?
Снова он затанцевал — и тихий отзвук камня доложил о появлении воды. Пахнуло жимолостью. Пробираясь вслепую между темными камнями, струйка нашла путь к носкам ботинок Мэри.
— Я наколдовываю рай! — воскликнул Нокс и зашлепал по воде.
— Ты будешь колдовать в аду! — крикнула Мэри. Струйка весны в электризованном воздухе придала ей храбрости, и она собралась с силами сбросить прочь страх, сковавший ее после смерти Буля. Схватив с пола камень, она пустила его в Нокса.
Нокс отбил его в сторону и крикнул вслед бегущей женщине:
— Это твой новый дом! Тебе не нравится, как я для тебя его украсил?
Мэри успела добежать до лестницы, но тут на нее упала тень, и Мэри застыла. Она давала ногам приказ бежать, но тело не слушалось. Волосы упали на испуганное лицо как ползучие лозы, пряди перепутались, стали лианами с блестящими листьями. Мэри поглядела на руки и увидела, что концы пальцев лопнули как шутихи и расцвели цветами. Руки окостенели, как и ноги, стали твердыми как кора.
— Тебе отсюда не уйти, Мэри. — Нокс перешел переливающийся светом ручей. — Тебе место здесь, с другими эмблемами весны.