— Меня зовут Марьен. Это — мои младшие сестры. А говорю я с тобою смело потому, что вижу, что ты незлой человек и не обидишь нас. Или я ошибаюсь?
— Ты права, я вас не обижу, — ответил дон Мануэл.
Марьен же опустила корзину на землю и, велев сестрам идти вперед, осталась наедине с рыцарем.
— Не спешишься ли ты? — спросила она его и тот, как послушный ребенок, встал перед нею, покинув седло.
Юный лев, что когтями мог поразить насмерть свою добычу, в один миг превратился в домашнего котёнка, чьи когти хотя и царапают, но вреда не приносят.
Марьен спросила его о том и о сём и позволила проводить себя до города. Меж ними было уговорено, что на другой день он станет поджидать ее на этой же дороге в тот же самый час, что встретились они нынче.
Ночь Мануэл провел без сна, бродя по стенам замка своего отца. Все дивились этому, но никто не решался спросить: отчего сын хозяина не спит? Но рыцарь и глаз не мог сомкнуть. Едва дождался он утра, чтобы наблюдать за движением солнца, которое должно было указать ему время встречи с Марьен. Едва только лучи его оказались на палец выше крон деревьев, как рыцарь вскочил на коня и отправился на встречу с Марьен.
Девушка ждала его одна, сев у дороги рядом со своей набитой оливами корзиной. Дон Мануэл, подъехав к Марьен, спешился и упал пред нею на колени. Марьен рассмеялась и ожгла его взглядом своих чёрных как ночь глаз. Так встретились они и на другой день, и на следующий. А еще через один день Марьен встретила рыцаря в купе деревьев, что стояли близ дороги, у которой они обычно встречались. И там промеж ними случилось то, о чём обычно молчат, если не хотят прослыть невеждами, грубиянами и болтунами. Счастью рыцаря не было предела. Он без конца готов был целовать черные косы и черные очи, и белые руки своей возлюбленной. Он прижимал свою голову к ее груди, и сердце его ликовало и наполнялось радостью. Он чувствовал себя, как Адам в раю. Но ему и на ум не вспадало, что за грех, в который впали они по человеческой слабости, ему придётся платить, и платить втридорога. А Марьен завладела его душой и царила в его помыслах безраздельно. И, хотя рыцаря мучила совесть, всё же наслаждение в нём было больше страха.
Но вот однажды, после страстных объятий, когда дон Мануэл положил голову на колени своей Марьен, она ему сказала:
— Мы видимся с тобою в последний раз, мой рыцарь. Отец нашел мне мужа и в следующее воскресенье я стану его женою. Мой жених богатый торговец. Ему много лет и он совсем некрасив, но он станет любить меня и лелеять.
Дон Мануэл, по чести признаться, не ожидал такого поворота. Горечь грядущей разлуки показалась ему непереносимой, и он сказал так:
— Прости меня, возлюбленная моя Марьен, что я не подумал о тебе и о твоей чести. Прости и послушай меня. Я люблю тебя более всего на свете и, рискуя снискать страшный гнев моего отца, дона Диего, все же я прошу тебя стать моею женою! Я люблю тебя от всей души и ничего не боюсь. И даже если отец прогонит меня прочь, это не помешает мне сделать тебя знатной и богатой дамой. Я всё сделаю для того, чтобы так и было!
Однако рассудительная Марьен ответила рыцарю так:
— Я не стану твоей женою, рыцарь, ибо это не выгодно ни мне, и ни тебе. Мой отец нашёл мне достойного мужа, и я выполню его волю. Ибо что будет пользы, если мы соединимся в браке? Мы будем гонимы и твоею, и моею семьёю. Нет, я не стану твоей женой. К тому же, нрав твой таков, что никогда ты не поступишься своей честью. А, не поступившись ею, обогатиться невозможно. Мой будущий муж уже богаче тебя и твоего отца. Он еврей из марранов и страшно богат. Я думаю, что он даже богаче самого короля. Он уже подарил мне много золота, и я не променяю его на жизнь твоей жены. Если хочешь, я буду встречаться с тобою и дальше, но не сразу же после свадьбы. Хотя это будет довольно затруднительно. Мой муж не пошлет уж меня собирать оливы. Но мы что-нибудь придумаем, если ты захочешь.
Опешив от таких слов, рыцарь воскликнул:
— Но разве твоей чести не нанесён такой ущерб, что покрыть его невозможно?
Марьен рассмеялась и сказала:
— Мужчины глупы, и есть много способов обмануть их на этот счёт. Разве тебя я не обманула? Или ты думаешь, что ты первый, кто покушался топтать этот лужок?
И она расхохоталась пуще прежнего. Тогда дон Мануэл поднялся и впервые поднял руку на женщину, ибо взыграла в нем его жаркая кровь. Поначалу опешив, Марьен опомнилась и принялась оскорблять его разными словами. Но он не стал её слушать и, сев на своего коня, уехал прочь, предавшись скорби и гневу.