Ласарильо подождал, пока тот закончит молитву, и тут же подошёл к нему.
— Благослови тебя Господь, добрый человек, — обратился плутишка к нищему. — Издалека ли ты держишь путь?
— Да что ты, юноша! — ответствовал ему нищий. — Я здешний, и живу в Севилье с самого моего рождения! И сколько себя помню, всю жизнь скитаюсь по улицам благословенного нашего города и вот тут, у этого образа, я молюсь каждую ночь последние пятнадцать лет кряду, хотя ночное моё пристанище и находится несколько в отдалении от этих мест, а именно на берегу Гвадалквивира.
— Эвон, старик! Как же ты помнишь сколько лет уже молишься тут перед образом Святой Девы? Я вот, к примеру, точно и не знал бы, сколько мне годов, хотя я моложе тебя и живу в приличном доме, если б не родился в один год и один день с моим добрый господином, которому я теперь служу!
— Вот оттого и я знаю, сколько лет молюсь я Деве у этой лампадки, молодой сеньор. Ведь впервые я преклонил тут колена в ту ночь, когда у хозяев этого дома родилась их единственная дочь, сеньорита Тереса. На радостях хозяин дома и отец юной госпожи выбежал тогда из дома, чтобы помолиться Деве здесь, у лампадки, и на радостях же спас меня тогда от голодной смерти, вынеся мне хлеба и вина и денег. И с той поры я каждую ночь молюсь здесь. И довольно часто кухарка благородного сеньора выносит мне объедки с их кухни. А уж в день именин молодой хозяйки меня всегда кормят от пуза.
— Ха! Вот это везение, так везение, говоря по правде! — воскликнул Ласарильо.
— Ну, а что ты делаешь тут сегодня ночью? Если ты честный слуга своего господина, то зачем ты шатаешься ночами по городу?
— Я отвечу тебе, добрый человек, но сначала назови мне своё имя, чтобы я мог оказать тебе уважение. Меня же зовут Ласарильо, — и юноша поклонился новому знакомому.
— О! Так мы с тобою тёзки, приятель! — вскричал тот с радостью — Зови меня Лазарем, ибо мой покровитель — святой Лазарь и сколько я помню, так меня звали всегда.
— Что же, дон Лазарь, — начал плутишка, обратясь к нищему, и тот расправил плечи, услышав такое пышное обращение. — Ты оказал мне честь своей повестью, доверюсь тебе и я. Мой молодой хозяин нынче вечером возвращался домой и, проходя мимо этого дома, увидел на балконе девушку, украшенную самоцветным гребнем и чёрной мантильей. И девушка эта была такой красоты, что его сердце тут же воспылало к ней до сей поры неведомой ему страстью. Возжелал он узнать, кто живёт тут, в сем доме, и к кому так пылко обратилось его сердце.
— Хм-м, юный сеньор Ласарильо, — чинно ответствовал ему нищий, — из всех девушек Севильи, которые могли бы тут жить, как я уже сказал тебе, обитает тут всего одна сеньорита Тереса, дочь сеньора Энрике де Ортега-и-Бланко и доньи Елисаветы де Риарио, которой на прошлой неделе сравнялось как раз пятнадцать лет. Крёстная подарила ей на именины самоцветный гребень, а чёрную кружевную мантилью добрая сеньорита носит всегда, ради скромности скрываясь под ней. Никто и никогда не видел её, выглядывающей с балкона на кабальерос, и твоему господину повезло, что он увидел её так. Это воистину странный и счастливый для него случай!
— Стало быть, девушку, которая могла бы выйти на этот балкон, — Ласарильо для верности указал пальцем на балкон, увитый кованой железной решёткой, про который рассказывал ему хозяин, — зовут сеньорита Тереса?
— Да, именно так.
— И что? Она и в самом деле так красива, как говорил мне мой господин?
— О, да! Она красива! А сверх того ещё добра и набожна.
— А есть ли у неё уже жених, дон Лазарь?
— Нет, жениха у неё пока нет. Слышал я, сидя тут, под балконом, как юная сеньорита поговаривала о монастыре со своей матушкой. Но та так отговаривала её, так просила подождать, что сошлись они на следующем: коли до двадцати годов кто глянется юной сеньорите, то она пойдёт за него замуж. Ну, а если такого не произойдёт, то она пострижётся в монастырь босоногих кармелиток.
— Да, девушка и вправду набожна, — Ласарильо покачал головой. — Что же, я услышал всё, что хотел. Спасибо тебе, добрый дон Лазарь, и вот тебе от меня монета, а я пойду домой. Мне повезло, ведь я ещё успею выспаться этой ночью! — прибавил он и, встав, тут же направился к своему дому, чтобы и в самом деле успеть выспаться.
Этот разговор Ласарильо в подробностях передал своему господину. Дон Антонио, выслушав слугу, обрадовался тому, что он узнал, и тут же решил отправиться к балкону сеньориты Тересы в надежде, что она и сегодня милосердно покажется ему. А коли так не произойдёт, то он, как честный кабальеро, войдёт в дом и объявит о себе. И уж тогда он сможет увидеть прекрасную девушку и убедиться в том, что именно она пленила его сердце своей красотою. Так он и поступил.