Я же поднялся к себе, всё тщательно записал в свою тетрадь, и только под утро, погасив свечу и встретив рассвет на пасмурном, но всё же светлеющем на востоке небе, улёгся спать.
День четвертый
День четвертый
Рассказ дона Хуана.
История некоего дона Хуана, который вовсе не был тем осквернителем спокойствия испанских семей и беззаконником, о котором все знают, как о доне Хуане Тенорио, но который также не отличался добрым нравом, за что и поплатился.
Утро и первая половина дня прошли у нашего маленького общества как обычно, за молитвой, завтраком и прочими заботами. Кабальеро проверили своих лошадей и слуг, дали им необходимые распоряжения. Дамы же посвятили утро написанию писем. Письма они намеревались отправить сразу же, как только непогода окончится, чтобы они опередили их и объяснили бы задержку тем, кто так долго их ждал и не мог дождаться. Затем все собрались вместе, отобедали и слово взял дон Хуан, ибо пришёл черёд ему рассказывать свою историю.
— Итак, — начал он, — я поведу свой рассказ о том, что некий знатный господин проживал в Севилье, на одной из самых знаменитых улиц города, в доме, украшенном со всевозможной роскошью и вкусом. И не было ничего, чего не хватало бы этому господину. Впрочем, я назову его имя, для того, чтобы благосклонные мои слушатели уверовали в правдивость этого рассказа. Звали его дон Хуан Родриго Франсиско Мария де Мендоса–и–Рибейра, но мы будем звать его для краткости доном Хуаном.
Я уже сказал, что сей дон Хуан обладал всем, чего только можно было бы пожелать и даже сверх того. И была у него супруга, звали которую донья Лусия. Это была милая и добродетельная женщина, могшая украсить своею добродетелью и кротким нравом любой знатный дом и составить счастье любого кабальеро. Но на беду свою она полюбила дона Хуана. Впрочем, справедливости ради скажем, что поначалу дон Хуан также любил ее. И первый год их совместной супружеской жизни не был омрачен ничем. Вот уж обоим казалось, что ничего нельзя более придумать для счастья, ибо блаженство, ими испытываемое, обещалось быть вечным. Но ничего нельзя предугадать заранее и ничто не вечно! Тем более не вечны блаженство и любовь, ибо каждый знает, сколь хрупки и недолговечны эти чувствительные и чувственные субстанции.
Так, дон Хуан однажды брел в задумчивости по улице и, отвлекшись на минуту от своих дум, вдруг увидел прелестную девушку, шедшую в сопровождении старой дуэньи в черном. Лица обеих были скрыты мантильями, но ветер, который всегда играет добрую службу влюбленным и любопытствующим, приподнял краешек мантильи прекрасной синьорины, и взору восхищенного дона Хуана предстали алые губки, аккуратный маленький носик и полные жизни глазки. Оставив все мысли, дон Хуан направил свои шаги за встреченной им прелестницей.
Таясь, он проводил девушку и дуэнью до дома и, расспросив как следует выходивших из дома слуг, а также заплатив им немало, он узнал, что девушка эта звалась сеньорита Вирхиния, и была она дочь сеньора Аламейды де Сарасате, недавно вернувшегося из Индии и поселившегося в доме своих предков.
Прекрасная сеньорита Вирхиния так очаровала дона Хуана, ослепленного страстью, что тот во что бы то ни стало решил свести знакомство с нею, несмотря на то, что сам был женат, и даже несмотря на то, что сеньорита Вирхиния вовсе не была куртизанкой и даже не была замужем, что могло бы позволить ему надеяться на некоторые с нею вольности. Ведь известно, что замужние женщины более сговорчивы, чем девицы!
Долго ли коротко ли, но несчастный влюбленный никак не мог придумать, как бы ему добиться желаемого? Супруга его, донья Лусия, и так, и этак приступала к нему, выспрашивая, что с ним приключилось? Но дон Хуан, разумеется, ничего не мог ответить ей и только раздражался на ее вопросы, вызывая у бедной женщины горькие слёзы.
В тоске и печали как-то раз посетил он дом друга своего дона Алехандро. За дружеской беседою и чаркой доброго вина время пролетело незаметно. Надвинулся вечер и дон Алехандро, не желая отпускать гостя, умолял его остаться. Дон Хуан, к чести своей, долго отказывался. И неизвестно, чем бы все это закончилось, но отворилась дверь, и обольстительнейшее зрелище предстало очам двух друзей. Дело в том, что дон Алехандро, не будучи связан брачными узами, почитал для себя обязательными разного рода легкомысленные похождения. Среди его друзей значилось множество женщин, среди которых были и первые красавицы Севильи. Многие свои вечера дон Алехандро украшал их присутствием в своем доме. Этот вечер не сделался исключением.