Долго ли коротко ли, но дон Хуан приступил к осаде желанной крепости. Скрыв лицо свое под маской, кабальеро нанял музыкантов и приказал им играть под окнами сеньориты Вирхинии. Сам же каждый вечер принялся расхаживать под ее окнами, томно вздыхая и прикладывая руку к сердцу, чем привлек внимание неопытной девушки. Сеньорита Вирхиния, снедаемая любопытством, захотела познакомиться с неутомимым и таинственным кабальеро. Ее дуэнья же, следует отметить, была и в самом деле женщиной старой и строгой, но более ханжой, чем истинной праведницей. Узнав такую ее особенность, дон Хуан не поскупился на подарки этому церберу, и нашел дорогу к пленившей его красавице. И в одну из ночей дуэнья тайком провела дона Хуана в комнату своей воспитанницы.
Сеньорита Вирхиния приняла гостя с удовольствием. Она приветливо улыбалась ему, страстно обнимая кабальеро и охотно целуя его в уста. И каково же было ее изумление и огорчение, и каким был впоследствии ее гнев, когда после столь страстных и любезных обещаний со стороны кабальеро сеньорите Вирхинии пришлось остаться, как бы это выразиться, в совершеннейшем неведении относительно мужских достоинств дона Хуана! Ну и разозлилась же бедняжка на кабальеро за такую неучтивость! А, разозлившись, с немалыми оскорблениями изгнала его из своей опочивальни.
Дон Хуан опечалился несказанно. Он шел по улице, разрывая на себе одежды, с горя прореживая свою шевелюру и сетуя на свою судьбу, коя подвела его так в самый сладостный момент!
Но если бы его несчастья ограничились только этим! Сеньорита Вирхиния имела немалое коварство поведать обо всём своей дуэнье. А эта мерзкая и отвратительная старуха, не пожалев репутации несчастного кабальеро и не вспомнив о том золоте, которое она когда-то получила от него в изобилии, тут же разнесла новость по всем севильским домам, откуда прискорбная весть достигла и ушей доньи Лусии, супруги дона Хуана! Немалыми упреками осыпала супруга бедная донья! И иные дамы, к которым было направил свои стопы несчастный кабальеро, также немало потешались над ним и срамили его безо всякого снисхождения. Что же, по делом вору и мука, твердили кумушки на каждом городском углу.
Вы спросите, а где же тут мораль? И какой же урок могли бы вынести из этого рассказа юные кабальеро и сеньориты, которые обратят своё благосклонное на этот рассказ внимание? Боюсь, что никакого иного наказания дону Хуану на этой земле не последовало, разве только заполучил он седые волосы и супругу, утерявшую жалость и интерес к своему супругу и переставшую о нём заботиться, разве только это можно счесть для этого кабальеро наказанием… Но разве не так наказываются все ветреные сеньоры на этом свете? И разве такое наказание может почитаться тут серьёзным? Вы скажете: «не все», и «да, такое наказание может почитаться серьёзным» и, пожалуй, будете правы. Но о том мы, пожалуй, мы переговорим в другой раз.
— Какая странная, но поучительная история! — воскликнули все.
— Но что за нелепый у неё конец! — прибавил дон Аугусто. — Что за судьба постигла этого дона Хуана? Он не был ни достойно наказан, ни процветал в пороке…
— Дон Аугусто! Но неужели в жизни вы часто встречали порок наказанным? Или, быть может, вы бы желали, чтобы и этот порок процвёл, как и прочие? — возмутилась донья Альфонсина.
— О, нет! Вовсе нет! Но я бы придал этой истории конец более определённый. Следовало бы сказать, что этот дон Хуан понёс более достойное наказание!
— Что же может быть большим наказанием для влюбчивого кабальеро, чем то, которое уже постигло его? — рассмеялась донья Альфонсина, а следом за ней рассмеялись и все прочие.
— Он понёс наказание, будьте покойны, — сказал дон Санчо. — Ибо на том свете мы все ответим за свои поступки.
Это было сказано так мрачно и так убедительно, что все замолчали и больше не хотели ничего говорить об этой истории. Однако дон Аугусто всё же сказал ещё вот что:
— Слышал я историю некоего кабальеро по имени дон Херонимо, который вёл неблагочестивый образ жизни. Он сделался конкистадором, бежав от правосудия, и совершил множество грехов. И вот в Новом Свете, как говорят, с ним произошло чудо. В один из дней он сидел на берегу океана и смотрел вдаль. И вдруг в душе его будто бы загорелся огонёк маленькой свечки, трепещущий и горячий. Сначала он не мог понять, что же такое с ним происходит. Несколько дней ходил он в тяжких раздумьях. Но чем дальше, тем больше светлело его лицо и загоралось тихой улыбкой, которой никто не видел на нём с тех пор, как юному Херонимо минуло двенадцать лет, и он впервые взял в руки аркебузу. Сеньор неожиданно уверовал в Господа и раскаялся в своих многочисленных грехах. Он раздал награбленное и решил стать монахом, а благочестие и милосердие его не имели пределов.