— Я уже была замужем, дон Педро, и не имела намерения вторично совершать то же. Но ваша любовь и ваша откровенность трогают меня и заставляют думать иначе. И вот что я вам скажу, мой кабальеро… Если вы и впрямь так любите меня и если готовы выдержать ещё одно испытание, то я отвечу вам согласием.
— Говорите! Я выполню всё, что бы вы ни пожелали! — вскричал дон Педро.
— Итак, я бы хотела ещё раз испытать ваше постоянство. За городом находится монастырь Святой Екатерины. Я часто езжу туда и много времени провожу в его стенах, ибо обретаю там душевный покой. Завтра рано утром я соберусь и поеду в этот монастырь. Он находится в трёх лигах от Севильи. В этом монастыре в посте и молитвах я проведу ровно девяносто дней. И каждый день вы должны приезжать туда и стоять возле западной стены в часы, после заутрени. Там я смогу видеть вас из окон моей кельи. Рядом с монастырём нет ни селения, ни гостиницы. Каждый день вы должны будете покидать Севилью и ехать к нему, и каждый же день возвращаться в город. И вы не сможете ни видеть меня, ни говорить со мною. Согласны ли вы так доказать мне свою любовь и верность? Если по прошествии девяноста дней, в течение которых вы каждый день будете являться к монастырю, вы ещё не передумаете, то я открою вам своё лицо. И если после того, как вы увидите меня, вы пожелаете стать моим мужем, то я стану вашей женой хотя бы даже в тот же самый день, если вы этого пожелаете.
— О, благословенная донья Инеса! Это самое лёгкое испытания и самая великодушная и щедрая награда за него, которую вы только могли предложить мне, недостойному!
— Стало быть, вы согласны на такое испытание, дон Педро?
— Согласен ли я? О, с восторгом! — ответил тот.
И так они и поступили.
Донья Инеса, как и обещала, на другое же утро уехала в монастырь в сопровождении дуэньи и нескольких слуг. Дон Педро каждое утро неизменно садился на своего коня и проделывал путь в три лиги до монастыря и в три лиги обратно. Притом не менее двух часов он стоял под окнами монастыря, у западной его стены, в надежде, что его ненаглядная донья Инеса смотрит на него. Сам же он её не видел, а равно не видел и никого из монахинь. Донья же Инеса усердно молилась, не покидая стен монастыря, и каждый день смотрела вниз на славного кабальеро, столь верного своему слову и сердцу.
И так шёл день за днём, и прошло восемьдесят девять дней. Но следует ли так долго искушать судьбу? Нет, не следует, ибо на девяностый день случилось вот что.
Утром ворота монастыря сотряслись от грохота и криков:
— Благочестивые монахини, впустите нас! Здесь есть человек, которому требуется помощь!
Настоятельница и священник, который служил в то утро службу в монастыре, привлечённые необычным шумом, вышли к воротам сами и через решётку, которой пользовались для сообщения с внешним миром, они увидели, как несколько человек стоят перед воротами, а на земле перед ними лежит окровавленный кабальеро. Священник велел отворить двери, ибо пришедшие кричали:
— Он кончается! Не дайте ему умереть без исповеди и причастия!
После того мужчины, а это были слуги благородного господина, внесли своего сеньора внутрь и, пронеся его в приёмную монастыря, положили его на каменный пол, предварительно расстелив на нём плащ.
— Кто этот человек? — спросил фра Анхело, священник монастыря.
— Это дон Педро де Лос Анхелес, — ответили ему. — Он ехал сюда, к монастырю, но по пути на нас напали разбойники. Мы сумели отбиться, однако наш сеньор был опасно ранен и так истёк кровью, пока мы несли его сюда, что нет никакой надежды спасти его жизнь!
— Ах! — раздался крик за решёткой, которая служила укрытием для монахинь в приёмной, и тут же оттуда выбежала сеньора, одетая в мирское платье с лицом, укрытым мантильей.
— О, мой дон Педро! — закричала она, упав на колени перед умирающим и взяв его за руку. — Неужели нет никакой надежды?
Умирающий приоткрыл глаза и затуманенным взором посмотрел на сеньору:
— Донья Инеса… — шепнули его уста.
— О, дон Педро! Я ждала вас нынче для того, чтобы вознаградить вашу верность! И чего же я дождалась? О, за что я так жестоко наказана? Для чего я подвергла вас такому испытанию и послужила причиною вашей гибели? Кто внушил мне эту злую мысль? — кричала в горе сеньора, проливая слёзы и заламывая руки.