Царь сложил корону к ногам предавшего его армейского руководства, отрекшись в пользу своего брата Михаила. «В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман»[22], — эти справедливые слова Николай II написал в своем дневнике, когда поезд тронулся из Пскова. 3 марта от престола отрекся и Михаил Романов.
Российская империя была исторической формой существования России.
Последовало Крушение России.
Глава 1
Новая власть
Происхождение двоевластия
Угнетенные никогда не могут господствовать, ибо в момент господства они становятся угнетателями.
Формирование новой власти началось еще тогда, когда Николай II оставался императором.
Объявленный императором перерыв в занятиях Государственной думы «условно можно было приравнять к вынужденным думским вакациям, в ходе которых могли работать руководящие органы Думы, ее комиссии, фракции и аппарат. То есть Дума была работоспособным органом, причем на 27 февраля большинство депутатов еще оставалось в Петрограде»[23]. Около восьми часов утра депутатов стали поднимать телефонными звонками и от имени председателя Родзянко приглашать в Думу. Поутру в ее здании общими были растерянность, апатия и испуг. Впрочем, были и очевидные исключения. Керенский, судя по его мемуарам, сразу понял, что для него «час истории пробил».
Человек, который станет воплощением межреволюционного режима, подходил с своему 35-летнему рубежу. Сын директора гимназии в Симбирске, Керенский учился на историко-филологическом факультете Петербургского университета, но передумал и закончил юридический. Стал членом коллегии адвокатов. В 1905 году был арестован и три месяца просидел в тюрьме по подозрению в принадлежности к боевой организации эсеров. Имя себе сделал, выступая адвокатом по наиболее громким политическим делам, он был защитником на процессе партии «Дашнакцутюн», по делу об аресте большевистских депутатов IV Думы, расследовал «Ленский расстрел». Сейчас уже везде можно прочесть, что своей стремительной политической карьерой он обязан принадлежности к влиятельным масонским ложам. Депутатом его избрали от Саратовской губернии, в 1915 году Керенский возглавил фракцию «Трудовая группа». Консул в Москве и наблюдательный глава английской разведки в России Роберт Брюс Локкарт видел его в революционные дни: «Лицо его мертвенно-бледно, даже желтовато. Узкие, монгольские глаза усталы. С виду кажется, что ему физически больно, но решительно сжатые губы и коротко постриженные под бобрик волосы создают общее впечатление энергичности… Всего несколько месяцев назад ему удалили больную почку, но его энергия неугасима!»[24]
Уходя утром из дома, Керенский успел позвонить нескольким своим друзьям и «попросил их отправиться в охваченные восстанием военные казармы и убедить войска идти к Думе»[25]. После чего зашагал навстречу истории. «Казалось, каждый шаг к Думе приближал меня к трепещущим силам зарождающейся новой жизни, и, хотя старик швейцар привычным жестом распахнул передо мной дворцовую дверь, я подумал тогда, что он навсегда преградил мне обычный путь к прежней России, где в то самое утро занималась заря прекрасных и ужасных мартовских дней. Дверь закрылась за мной. Я сбросил пальто. Больше для меня не было ни дня, ни ночи, ни утра, ни вечера»[26]. Керенский стал центром притяжения для решительно настроенных депутатов, которые добивались открытия официального заседания Думы в нарушение царского указа.
Решение об этом должен был принять Родзянко. Один из лидеров октябристов, представитель состоятельного дворянского рода, который благодаря женитьбе на княжне Голицыной породнился с русской аристократией. Воспитанник Пажеского корпуса и гвардейский кавалерист, до избрания в Думу Родзянко успел побывать предводителем дворянства и председателем земской управы Екатеринославской губернии, членом Государственного совета. «Он отличался хлебосольством, добродушием, приветливостью, был хорошим русским барином в лучшем значении этого слова, — подмечал саратовский предводитель дворянства Николай Александрович Мельников. — Но большим умом он не обладал, переоценивал себя, любил иногда порисоваться и сравнительно легко подчинялся влияниям»[27]. Недолюбливал спикера Милюков: «За раскаты голоса шутники сравнивали его с «барабаном», а грузная фигура вызвала кличку «самовара». За этими чертами скрывалось природное незлобие и вспышки напускной важности, быстро потухавшие»[28].
23
Николаев А. Б., Поливанов О. Л. К вопросу об организации власти в феврале-марте 1917 г. // 1917 год в судьбах России и мира. Февральская революция: от новых источников к новому осмыслению. М., 1997. С. 131.
24
Локкарт Р. Б. Агония Российской империи. Воспоминания офицера британской разведки. М., 2016. С. 184, 185.
27
Мельников Н. А. 19 лет на земской службе // «Русский архив». История Отечества в cвидетельствах и документах XVIII–XX вв. Вып. 17. М., 2008. С. 294–295.