В середине апреля, как с возмущением напишет Троцкий, «даже Исполнительный комитет оказался слишком широким органом для политических таинств руководящего ядра, окончательно повернувшегося лицом к либералам». Из Исполкома было выделено Бюро, состоявшее исключительно из правых оборонцев. «Церетели господствовал в Советах неограниченно. Керенский поднимался выше и выше»[194]. Но реальным руководящим центром Совета было даже не Бюро, а неформальная группа членов Исполкома, которая каждое утро собиралась на квартире Скобелева по адресу Тверская, дом 13. В этом доме жил и Церетели. «Постоянными участниками совещания, кроме Скобелева и Церетели, были Чхеидзе, Дан, Анисимов, Ермолаев, Гоц и я», — свидетельствовал Войтинский. — Иногда — не каждый день — появлялся Чернов, раза два-три — Авксентьев и Либер. Это группа руководителей Исполкома называла себя «звездной палатой». Они «сговаривались в вопросах, которые нужно было поставить в Исполнительном комитете, подготовляли проекты резолюций и воззваний. Присутствие Гоца и Чернова делало из наших совещаний орган контакта между меньшевистской партией и партией социал-революционеров. Позже, в период «коалиции», здесь же обсуждались общие вопросы, относившиеся к кругу ведения министров-социалистов»[195].
В протоколе заседания Временного правительства уже 3 марта читаем: «Было обращено внимание, что по обстоятельствам текущего момента Временному правительству приходилось считаться с мнением Совета рабочих депутатов. Однако допустить такое вмешательство в действия правительства являлось бы недопустимым двоевластием. Поэтому членам Временного правительства надлежало бы ознакомляться с предложениями Совета рабочих депутатов в своих частных совещаниях, до рассмотрения этих вопросов в официальных заседаниях»[196].
Исполком Совета, в свою очередь, 8 марта признал необходимым «принять неотложные меры в целях осведомления Совета о намерениях и действиях Временного правительства, осведомления последнего о требованиях революционного народа, воздействия на правительство для удовлетворения этих требований и непрерывного контроля над их осуществлением». На заседании 10 марта Исполком избрал комиссию, поручив ей «немедленно войти в сношение с Временным правительством, чтобы узнать, желает ли оно допустить нас к постоянному контролю»[197].
И правительство подчинилось. От Совета в состав «контактной комиссии» изначально входили Чхеидзе, Скобелев, Стеклов, Филипповский и Суханов. Позже появятся Церетели и Чернов. В первые недели после Февраля заседания комиссии происходили раза три в неделю, порой и чаще. Собирались всегда поздно вечером, после окончания заседания Временного правительства. «Главным действующим лицом в этих заседаниях был Стеклов, — свидетельствовал Набоков. — …Тон его был тоном человека, уверенного в том, что Временное правительство существует по его милости и до тех пор, пока ему это угодно. Он как бы разыгрывал роль гувернера, наблюдающего за тем, чтобы доверенный ему воспитанник вел себя как следует, не шалил, исполнял его требования и всегда помнил, что ему то и то позволено, а вот это — запрещено, при этом — постоянно прорывающееся сознание своего собственного могущества и подчеркивание своего великодушия»[198].
Споры в контактной комиссии случались нередко, но они не носили принципиального характера. Среди конфликтных вопросов первым стал отказ Временного правительства выделить «10-миллионный фонд» на деятельность Совета. Затем был скандал, связанный с протестом против текста военной присяги, где не было слов о «защите революции», зато лица «христианского вероисповедания» должны были осенять себя крестным знамением, в чем советские деятели усмотрели нарушение свободы совести. Потом была история, связанная с желанием Совета обменивать скрывавшихся в Европе революционеров на немецких военнопленных[199]. Правительство выступило против. Вот, пожалуй, и все.
Ленин напишет: «В этой контактной комиссии эсеровские и меньшевистские вожди Совета вели постоянные переговоры с правительством, будучи, собственно говоря, на положении министров без портфеля или неофициальных министров… Эсеры и меньшевики играли в «контактной комиссии» роль дурачков, которых кормили пышными фразами, обещаниями, «завтраками». Эсеры и меньшевики, как ворона в известной басне, поддавались на лесть, с удовольствием выслушивали уверения капиталистов, что они высоко ценят Советы и ни шагу не делают без них. В действительности же время шло, и правительство капиталистов ровно ничего не сделало для революции»[200].
197
Бурджалов Э. Н. Вторая русская революция. Москва. Фронт. Периферия. М., 1971. С. 359–360.