— Насколько быстро они могут объединиться? — спросил я какого-то бородатого рабочего, наблюдая, как красногвардейцы стоят на фабричном дворе в ожидании инструктора. В руках они держали ружья, и пожилые мужчины стояли плечом к плечу с юными подмастерьями.
— Набор сейчас идет слишком медленно. Если он вообще есть. — Он умолк и оглядел меня. Лицо его было бесстрастным. Разочарование, удивление, может, даже некоторая досада, вероятно, были написаны у меня на лице, потому что я начал относиться к революции с некими собственническими мерками. В любом случае, старик вдруг улыбнулся и покровительственно сказал, словно сожалея о моем невежестве:
— Видишь ли, товарищ, почти все фабричные к концу августа вступили в Красную гвардию. И кого, как ты думаешь, мы сейчас можем призвать? Хозяев?
— А что вы делаете с ружьями во время рабочего дня? — спросил я.
— Многие из нас, слесарей, держат их на скамьях, а мы вешаем рядом с собой. В слесарной мастерской их грудой складывают в углу и носят их чехлы. Это напоминает лагерь, точно. О, мы спокойны, выполняем свою работу — однако мы не проспим, когда придет момент.
Кризис наполовину парализовал районы города. На улицах почти не было никакого движения вокруг Зимнего дворца, однако рабочие районы бурлили и кипели, огромные митинги собирались у фабричных ворот или в зданиях, а небольшие митинги возникали на углах любых улиц. Но все же при возможных насилиях и при том, что фабрики напоминали военные лагеря, сохранялся некоторый порядок. Порядок не в германском смысле этого слова, но обычный беспорядок, который сходит за порядок в России. Как мне с некоторой гордостью сказал бородатый рабочий, они сделали свою работу. На многих заводах также были случаи стихийных выступлений — рабочие сажали управляющих в тачки и вывозили с фабрики. Это напоминало ответное обращение по отношению к организаторам рабочих или радикалам в захолустных районах моей родины, когда их, обмазанных дегтем и вывалянных в перьях, вывозили из города по железной дороге. Все, что угодно, или ничто не могло удержать рабочих от того, чтобы не свалить злосчастного управляющего.
тов. Бубнов: Общая оценка настроения в данный момент: мы приближаемся к развязке, кризис уже назрел, события начинают развертываться. Мы втягиваемся в схватку с силами, идущими против нас. Мы стоим накануне выступления. Родзянко заявляет, что они сдадут Питер для того, чтобы задушить революцию. Сегодня мы имеем результаты Московского совещания. Все направлено против нас. Керенский пускает дипломатические уловки, как то: вывод войск из Питера и др. Что касается выступления Родзянки, то это начало беспощадного похода против нас. Что касается нашего положения, то мы должны сказать, что сейчас все висит на волоске. Шесть месяцев революции привели нас к развалу. Вследствие этого народные массы начинают набрасываться на всех и на все. На это нам надо обратить сугубое внимание, и, чтобы эту стихию организовать, чтобы спасти революцию, нам надо взять власть в свои руки.
Мы пришли к моменту, когда взятие власти может дать нам средство вывести и революцию, и страну на творческую работу. Когда мы будем у власти, то свои лозунги должны будем воплотить, свою программу должны проводить в жизнь. Все меры сейчас сводятся к тому, что мы должны все организовать. Когда мы будем у власти, то нам придется ввести массовый террор.
Назначать восстание нельзя, оно само выльется, если будут к тому подходящие условия. Последнее время только и толкуют о том, что большевики подготовляют восстание. Это стало общим достоянием. Но это нестрашно. Это показывает, что переходим к иной стадии борьбы. Надо немедленно осуществить целый ряд мер. Перед нами существенная задача — приспособление всей массовой агитации к условиям момента.
В агитации надо указать, что столкновение неизбежно. Мы имеем наиболее обостренный момент гражданской войны — вооруженное столкновение двух враждебных классов. Ради спасения революции мы должны вести политику не только оборонительную, но и наступательную. Один из наиболее выгодных способов — переход к наступлению. И мы должны учесть момент, когда выгоднее перейти в наступление. Надо в массах поселить тревогу и пробудить бдительность.
Нам надо улучшить связь с районами. Необходимо, чтобы центр был тесно связан с районами, а районы в свою очередь — с заводскими комитетами. Надо организовать систему дежурств. Надо быть приспособленными к условиям данного момента. Исполнительная комиссия предлагает районам выделить исполнительные комиссии, а также надо в районах создавать центры, куда войдут представители от районных советов, от думы, может быть, еще сильных воинских частей. Создав центр, нужно не только агитационно, но и организационно возбудить бдительность масс. Все элементы Красной гвардии должны быть приведены в готовность. Этот боевой центр решит, что ему надо предпринимать: нести караулы и многое другое.