Двинувшись против часовой стрелки, Иза обошла все камеры, заглядывая в каждую через смотровое окошко. Все двенадцать были заняты. Здесь были и мужчины, и женщины, и некоторые из них даже казались Изе знакомыми, но из-за искажений возраста трудно было говорить о чем-то наверняка.
— Это удивительно, — прошептала она. — Но как же… Ведь все камеры заняты. А это значит…
— Не волнуйтесь, — успокоил ее доктор, — как я уже сказал, некоторые клиенты уже заканчивают курс, и буквально завтра одна из камер будет вновь свободна. До этого же времени, я надеюсь, вы не откажитесь стать моей гостьей.
Доктор отвел Изе комнату в восточном крыле, на втором этаже дома. И хотя комната была самой простой, из ее окна, как и ожидала Иза, открывался великолепный вид на Собор. Мрачной громадой тот возносился над прочими городскими строениями, впиваясь в высокое светлое небо десятками своих шпилей, и когда в его звоннице били колокола, можно было видеть как черными точками над собором взмывают стаи голубей.
Ночь прошла спокойно. А утром, когда Иза спускалась к завтраку, в доме приключилась небольшая суета. Стоя на лестнице, ведущей вниз со второго этажа, Иза видела, как слуги выносили на улицу какие-то вещи. Спустившись еще на пару ступеней, Иза заметила доктора Нэйка беседующего с неким молодым человеком. Перемолвившись несколькими словами, мужчины пожали друг другу руки, и молодой человек вышел вслед за последним слугой. Нэйк же, развернувшись, отправился в гостиную.
После завтрака он подошел к Изе:
— Мадам Данк, — сказал доктор, — надеюсь вы хорошо провели ночь. Клиент, о котором я вам вчера говорил, отбыл. Так что уже через час мы сможем начать процедуры. Сейчас мы займемся всеми необходимыми приготовлениями, вы же пока можете в полной мере располагать моим гостеприимством. Не волнуйтесь ни о чем. Когда все будет готово, я пошлю за вами слугу.
Доктор ушел; Изу же внезапно одолели странные сомнения. Ей было немного не по себе от мысли, что ближайшие несколько недель она проведет в железном гробу, залитая непонятным раствором, будто какой-то музейный уродец. На ум пришли вчерашние лица уже начавших курс клиентов плавающие в мертвенно голубоватом свечении, но следом Иза вспомнила графиню Вало. Свежесть и упругость ее тела. И все сомнения улетучились, уступив место решимости идти до конца.
Часом позже Иза прогуливалась в парке, наслаждаясь теплым ветром и ароматом жасмина, когда ее нашла служанка и передала, что все готово. Девушка проводила Изу в уже известный ей зал механических саркофагов, где помогла раздеться и занять место в пустующей камере. Когда дверца закрылась, Изе показалось, что она попала в какую-то ловушку. Ей захотелось выбраться из этого тесного, давящего пространства, но она сумела взять себя в руки. Уже будучи внутри, Иза услышала голос Нэйка, который звучал словно бы из самих металлических стенок машины.
— Мадам Данк, — произнес голос, — не бойтесь. Сейчас вы погрузитесь в глубокий сон. Он продлится две-три недели. Когда же вы проснетесь, то вновь будете так же молоды, как двадцать лет назад. А теперь просто расслабьтесь.
Когда голос смолк, Изе показалось, что она чувствует какой-то странный запах, но уже в следующую секунду сознание ее погасло и она погрузилась в сон.
Ей снилось море. Белые треугольники парусов рыбацких лодок, крики чаек и тихий шепот прибрежных волн, накатывающих на галечный берег. Во всем этом присутствовала какая-то неописуемая безмятежность. Покой. И когда ей это снилось, Изе казалось, что ее на самом деле не существует, а есть лишь море, небо, и больше ничего. Конечно, бывали и другие сны, но их она обычно не помнила. Иногда же и вовсе случалось так, что Иза попросту проваливалась в темноту, но какое-то время спустя все равно возвращалась, чтобы вновь раствориться в деталях морского пейзажа.
Сколько так продолжалась, она не знала — может день, а может быть, год или даже несколько лет. (В подобном состоянии вести счет времени составляло проблему.) Однако однажды она наконец проснулась.
Когда Иза окончательно пришла в себя, она обнаружила, что лежит в постели. Рядом стоял Нэйк, и из окна за его спиной были видны шпили Собора.
— Ну вот и все, мадам Данк, — сказал он. — Или сейчас было бы правильнее сказать мадмуазель… Мы с вами закончили. Теперь вам нужно еще немного поспать, но уже завтра, после небольших наставлений, вы будете совершенно свободны. Отдыхайте.