В маленьком совхозном доме, где, кроме Наташиной семьи, живут еще несколько, в том числе одна с грудным ребенком, в начале ноября отопления нет и не предвидится - проржавела труба. Наташа пользуется обогревателями, постоянно думая о том, что и в их доме может случиться пожар, тем более что соседи собираются зимой вообще отапливать квартиру газовыми баллонами. Ванны в квартире нет, поэтому Наташины дочки ездят мыться к тетке в соседний город. Жители Хапо-Ое вообще много ездят по окрестностям: кто-то на работу, кто-то за героином и «спидами». Раньше наркотики можно было купить и прямо в Хапо-Ое, но местным женщинам удалось выжить торговцев, и теперь страждущим приходится ездить во Всеволожск, а чаще передвигаться по обочине пешком, экономя на автобусе, чтобы хватило на дозу. В общем, все, как везде, но когда об этом спокойно рассказывает сильный, умный и адекватный человек, живущий в этих обстоятельствах и принимающий их не как наказание, а как объективную данность, в которой ему нужно выгородить жизненное пространство для себя и своих близких, это звучит совершенно иначе, чем истерические всхлипы телекорреспондента, кошмарящего зрителя страшилками из жизни «простого народа».
Закончить разговор с Наташей мне так же трудно, как и начать: она меньше всего выглядит человеком, которому нужны слова сочувствия и утешения, и меньше всего вызывает жалость. Я мнусь на крыльце, пытаясь не ляпнуть какую-нибудь пошлость, но у меня не получается: «Такие вещи, они… Ужасно звучит, но они закаляют, наверное». «Все расставляют по своим местам», - уточняет Наташа и запирает за мной дверь.
Олег Кашин
Грустная «Правда»
Что осталось от коллективного агитатора и организатора
I.
Татьяна Витальевна Морозова, специальный корреспондент «Правды», рассказывает, что в 1991 году ей предложили хорошо оплачиваемую работу в новой популярной газете. «Я говорю: „Так я же не разделяю идеологию вашей газеты“. А они мне отвечают: „Ничего страшного, вы же не будете писать про политику“. - „А про что тогда?“ - „Как и раньше, на социальные темы“. - „Например?“ - „Ну, вот в таком-то районе открывается детский приют. Вы поедете и напишете репортаж“. Я говорю: „Милые мои, разве вы не понимаете, что детские приюты - это и есть самая политическая политика, потому что если я начну объяснять, почему так получилось, что стали нужны детские приюты, это уже действительно войдет в противоречие с идеологией вашей газеты“. В общем, не пошла к ним, осталась в „Правде“».
Газету, в которую ее звали, Татьяна Витальевна не называет, оговариваясь только, что нет больше той газеты, и я пытаюсь угадать - «Мегаполис-экспресс»? «Куранты»? «Деловой мир»? А может быть, никакой газеты не было вообще, просто Татьяне Витальевне сейчас, в две тысячи седьмом, легче думать, что звали ее куда-то, а она осталась в «Правде» и не прогадала.
II.
В 1991 году в «Правде» работало 400 человек, не считая ста собкоров в СССР и за рубежом. Сегодня в штате «Правды» 57 сотрудников, в том числе 25 журналистов. Татьяна Витальевна, как и большая часть ее коллег, в «Правде» с тех еще пор, когда улица Правды называлась улицей «Правды» и удостоверение сотрудника газеты, основанной 5 мая 1912 года Владимиром Ильичом Лениным, значило больше, чем любая нынешняя корочка. Теперь у правдистов - пластиковые карточки-пропуска издательства «Пресса», и в «новом газетном корпусе», который к XXVI съезду КПСС построили специально для «Правды», у правдистов осталось только три комнаты на восьмом этаже и пять комнат на седьмом. В комнате, где теперь сидит Татьяна Витальевна, раньше был музей «Правды». Несколько экспонатов сохранилось до наших дней - непонятно как уцелевшая тарелка с надписью «РСФСР» (настоящий агитфарфор), ваза с Лениным, большой дурацкий самовар с гравировкой и самое главное - огромный (вероятно, это его и спасло - просто так не вынесешь) дубовый стол, за которым когда-то работала Мария Ильинична Ульянова. Теперь на этом столе стоит компьютер заместителя ответственного секретаря Евгения Васильевича Спехова. Он пришел в «Правду» в 1976 году заместителем редактора отдела партийной печати. Писал обзоры прессы и, самое главное, передовые статьи.
- А ты думал, передовые в ЦК писали? - смеется над моей наивностью Евгений Васильевич. - Ни разу такого не было. Все передовые писали сами правдисты. И даже визировать их в ЦК никакого смысла не было. «Правда» была школой ответственности: тот, кто здесь работал, сам понимал, что должно быть написано в передовой.