Это была подлинная атака на частнокапиталистическую цитадель. Мы взяли под контроль капиталистическое сердце — частные банки. Не удивительно, что установление контроля над частными банками взбудоражило весь капиталистический мир Дальнего Востока,
— Этот каторжник добирается до наших карманов! — деликатно комментировали капиталисты наши действия.
Никто из советских деятелей во Владивостоке не чувствовал так буржуазную злобу, как мы в рабочем контроле.
Рабочий контроль медленно, но неуклонно вгрызался в самые чувствительные места капиталистической системы и сжимал ее железными клещами пролетарской диктатуры.
Капиталисты видели, что надвигается их гибель, а сил отвести ее у них не было. Самые умные, самые матерые из них терялись. Они видели перед собой почти неграмотного в этой практике человека; видели таких же неграмотных людей в контрольных комиссиях, которые не всегда умело, но настойчиво наступали на них — вмешивались в управление производством, отстраняя управляющих и владельцев. Проклятия сыпались на нас со всех сторон. Капиталисты грозились повесить нас со всеми комиссиями рабочего контроля на столбах трамвайной линии, но осуществить угрозу они не могли.
После первых ударов с нашей стороны буржуазия растерялась, но скоро пришла в себя и ринулась в бой. Это была своеобразная гражданская война. Сначала пришли ко мне делегации высших служащих банков, требовавших отзыва комиссаров из банков. Были тут и мирные просьбы и воинственные угрозы. Затем пришли делегации от торговцев и промышленников. Не добившись успеха в переговорах, они решили дать бой.
Биржевой комитет Владивостока собрал директоров банков и других кредитных учреждений и предложил им приостановить работу. Было решено организовать стачку банковских служащих и бастовать до тех пор, пока из банков не будут отозваны комиссары.
Присутствующие на совещании представители японских банков заявили, что они поддержат стачку и окажут бастующим финансовую помощь. Договорились, что каждый банк внесет соответствующую сумму для создания стачечного фонда. Стачечный фонд был определен в 600 тысяч рублей золотом, что обеспечивало шестимесячную забастовку.
Неожиданно против этой затеи выступил директор Русско-азиатского банка.
— Я от участия в этом деле категорически отказываюсь, — заявил он. — Для меня ясно, что японцы с радостью поддержат нашу стачку. Сейчас они с дальневосточного рынка сбить нас не могут, потому что мы еще достаточно сильны. А вот если мы на шесть месяцев прекратим наши операции, они станут полными хозяевами всей торговли в крае. Ясно, что они будут поддерживать нашу стачку и дадут на нее денег. Нет, я от такой комбинации отказываюсь.
Это заявление представителя крупнейшего банка вызвало полное замешательство среди остальных банкиров. Они поняли, что японцы хотят их обмануть и решили от стачки отказаться.
Разногласия среди хищников пошли нам на пользу. Комиссары в частных банках остались. Банкиры уже более мирно выясняли со мной их дальнейшие перспективы. Я заявил, что затруднять их операции мы не будем, что будем запрещать лишь те операции, которые нарушают интересы государства. Находившееся в банках золото в слитках и в монете я предложил сдать в Государственный банк в качестве обеспечения кредита в Госбанке.
Зная мотивы, побудившие банкиров отказаться от забастовки, мы предложили им усилить борьбу против проникновения японцев на наш рынок и обещали им в этом наше содействие. Банкиры сразу оживились.
Ограничить бы валютные операции японцев и запретить скупку сырья у населения.
Я обещал. Наша беседа приняла спокойный и деловой характер. Я спросил банкиров, получают ли они подкрепления от своих центральных банков. Ответили, что нет. До войны они иногда подкреплялись из центров, но последнее время им приходится обходиться местными средствами.
— Теперь вот, в связи с вашими мерами, затруднения еще увеличатся: клиентура насторожилась и старается вытянуть из банка свои вклады, — сказал один из банкиров. — Если вы не намерены нанести нам какие-либо неожиданные удары, мы дело выправим, договоримся с вкладчиками...
Я постарался их успокоить и заявил, что мы на их фонды покушаться не будем. Разошлись мирно. На первом этапе мы победили.
Большую заботу вызвала охрана грузов во Владивостокском порту. Ответственность за охрану грузов лежала на так называемой «таможенной артели», главная контора которой находилась в Москве и была упразднена Советской властью. Во Владивостоке же «артель» продолжала существовать. Ее обязанностью было охранять ценные грузы и вести по ним операции. Опасаясь, что с грузовыми операциями не все благополучно, я предложил служащим порта и грузчикам создать комиссию рабочего контроля и взять операции с грузами под свое наблюдение. Совет рабочего контроля назначил в артель комиссара.