Все сведения и документы о грузах находились в руках артели, и никто, кроме нее, разобраться в грузах не имел возможности. Наши переговоры с артелью о том, чтобы она продолжала свои работы на прежних условиях, но под нашим контролем, ни к чему не привели. Военно-промышленный комитет, биржевой комитет и союзная миссия по контролю над иностранными грузами военного значения поддерживали артель.
Мы решили сломить упорство артели и приняли суровые меры. Руководителей артели арестовали. Остальным членам артели было предложено под угрозой конфискации их залогов и имущества приступить к работе в качестве служащих и ввести в курс всех дел комиссара и комиссию рабочего контроля. Вопрос был разрешен.
Но тут вмешались консулы. Мы получили от них угрожающую ноту, в которой говорилось: «Над действиями таможенных артелей, отвечающих за сохранность всех иностранных грузов, установлен столь недопустимый контроль, что артели, по их собственному заявлению, совершенно лишены возможности в дальнейшем выполнять свои обязательства за порученные им грузы.
Консулы протестуют против подобного вмешательства и заявляют, что они признают себя свободными в будущем, в зависимости от обстоятельств, принять те меры, которые они найдут необходимыми»6.
На ноту мы не ответили и продолжали распространять рабочий контроль. Организовали контроль над упправлением порта, куда был поставлен комиссар и образована комиссия рабочего контроля. Но начальник порта и часть высших служащих скрыли кассу и главные книги порта. Тогда мы арестовали начальника порта и его помощников. Они струсили и согласились подчиниться нашему контролю. Помощников мы освободили, а управляющего оставили в тюрьме.
На частных предприятиях рабочие сами организовали комиссии рабочего контроля. Им оказывали жестокое сопротивление хозяева.
Владелец спичечной фабрики Меркулов отказался подчиниться рабочему контролю и передал фабрику в аренду японцам. Совет признал сделку незаконной. Фабрика была национализирована. Были также национализированы и подчинены Сучанским копям все частные каменноугольные копи.
Шла неуклонная «экспроприация экспроприаторов». Орудия производства переходили в руки пролетариата. Это было величайшее историческое событие даже при нашем небольшом масштабе.
Совет рабочего контроля поставил в Исполкоме вопрос о введении рабочего контроля над крупной торговлей. Этот вопрос вызвал споры в Исполнительном Комитете. Меньшевики и эсеры уже не издевались над нами, а с озлоблением требовали не допускать контроля в торговле. Но Исполком Совета все же решил установить контроль над крупной торговлей.
Купцы не думали, что мы его введем. Они были убеждены, что мы, из опасения оставить население без хлеба и товаров, не решимся на это. А, кроме того, «большевикам не до нас: им той каши хватит, которую они заварили с заводами и банками». Тем неожиданнее оказалось для них появление наших комиссаров в магазинах, конторах и на торговых базах. Управляющие и доверенные фирм растерялись. Комиссары, придя в торговые предприятия, потребовали ознакомить их с текущими балансами. Управляющие не знали, как им быть, и сочли наиболее целесообразным сбежать. Некоторые успели захватить ключи от несгораемых шкафов. Бухгалтеры не решались бросить службу и оставались на местах. Бегство управляющих не смутило комиссаров. Совет рабочего контроля уже накопил опыт, и комиссары пошли в торговлю с определенным планом. Мы решили никакого учета товаров не производить, ограничиться учетом торговых оборотов, не допускать спекулятивного повышения цен на товары и сокрытия товаров на складах. Комиссары должны были быть в курсе всех заказов и сделок с заграничными фирмами, но в самый порядок операций не вмешиваться.
Биржевой комитет и торговая палата на своем собрании решили оказать нам энергичное сопротивление. На следующий день, 2 марта, мне, как председателю Совета рабочего контроля, был предъявлен ультиматум. Биржевики потребовали отмены рабочего контроля, заявив, что они не признают власти Совета Народных Комиссаров и его права издавать законы, потребовали отмены всех налогов, введенных советскими органами, и освобождения арестованных представителей таможенной артели. В случае неисполнения их требований или в случае применения насилия над кем-либо из их представителей они грозились закрыть все торгово-промышленные предприятия.