Пьянков почувствовал, как вдруг ослабли его ноги: он поспешил сесть в кресло.
— Но... Но... Поймите же, что я не могу.. Не имею права показывать документы завода... У меня ведь компаньоны иностранцы, иностранный капитал, понимаете... И это требует коммерческой тайны...
— А ты не сумневайся, мы никому не скажем, — простодушно успокоил Пьянкова стеклодув Кудесин.
— Да вы же не разберетесь в этих сложных документах. Там же сложные расчеты, — пытался упираться Пьянков.
— Разберемся. Об этом вы не беспокойтесь, — ответил Баженов.
— А все же документов я вам не покажу! — опять вскипел Пьянков.
— Покажешь, не можешь не показать... Власти на то у тебя нет. А мы — сила.
— Ну, хорошо. Я подумаю...
— Подумай, как не подумать... Только документики-то ты уж нам предоставь, — деликатно напомнил Кудесин.
Пьянков сделал вид, что сдается.
— Ну, хорошо. Спорить с вами не буду. Давайте отложим разговор до завтра.
Баженов подозрительно посмотрел на Пьянкова: «Что это он затевает?»
— Нет, Илья Трофимович, давайте сейчас, мы за этим и пришли, — решительно заявил он. — Не задерживайте нас... Бесполезно это... Декреты Совета Народных Комиссаров надо выполнять. За сопротивление мы вас и арестовать можем.
— Арестовать? Меня? Промышленника Пьянкова арестовать! — Он взглянул на Баженова и осекся. Он встретил такой взгляд, увидел в нем такую непреклонную волю, что в мгновение понял: сопротивление невозможно.
Он вызвал управляющего и приказал показать комитету все документы, с которыми он пожелает ознакомиться. И вышел из кабинета.
Управляющий пригласил членов комитета в контору. Когда члены комитета ушли, Пьянков вернулся в кабинет. Подошел к окну и долго смотрел на почерневшие корпуса завода.
— Даша!
— Я здесь, барин.
— Позови Адама Петровича!
Через некоторое время в кабинет вошел Славин.
— Ну что там?
— Выдал им договора. Просматривают... Этот счетовод Марьясин делает выписки...
— Вот что, Адам Петрович, я решил временно завод закрыть. Прикажите погасить печи. Корпуса на замок. Страже прикажите утром никого на завод не пускать. Рабочим объявите расчет.
— Слушаюсь, Илья Трофимович.
Даша, накинув на голову платок, выбежала из калитки. Оглянувшись, она пустилась бегом в сортировочную. Пошепталась с Пелагеей Серьгуновой и возвратилась к себе.
Ночью вся стража была рабочими разоружена. Был создан отряд Красной гвардии, который принял на себя охрану завода.
Утром Пьянков уехал в город.
Заводской комитет составил подробный доклад Совету рабочего контроля, извещал, что рабочий контроль установлен, что хозяин покинул завод, управляющим завода назначен Баженов. А председателем заводского комитета избран Кудесин.
Федор Кузьмич рассказывал:
— Вот ведь какой злодей. Хотел стражу на рабочих натравить, да горничная его — Даша вовремя успела сообщить. А как не хотелось ему расставаться с заводом-то... Ох и не хотелось! Но, когда узнал, что стража его разоружена, стриганул с завода, только его и видели. Ну, а обо мне он не знал. Когда узнали, что страже приказано рабочих на завод не пускать, члены комитета засомневались: как быть? Тут я показал свой мандат члена Совета и приказал немедленно стражу разоружить. Ну, а дальше все пошло как по маслу... Народ там неплохой. А Баженов, видать, парень крепкий. Вытянут.
Исполнительный Комитет Совета рабочих и солдатских депутатов постановил: считать завод Пьянкова национализированным.