— Правильно, Кирюха, по-старому мантулим на мироедов! — кричали крестьяне.
— Надо забрать власть, — продолжал Кирюха — По-настоящему, по-революционному надо дела решать. По-новому надо поворачивать, время не ждет. Товарищ Никифоров нам правильно сказал — за нас никто революции делать не будет. Ждать нечего. Макей Макеичей надо от власти отшибать!
— Правильное слово, Кирюха! Отшибать надо мироедов! — кричали из толпы.
Вытирая вспотевшее лицо, Кирюха отошел от стола.
Раздвинув толпу, к столу протиснулся старик. Погладив рукой седую бороду, он обратился к сходу.
— Кирюха, герой наш фронтовой, правду сказал: сидим мы тут и трясем бородами. Комитет выбрали, власть нашу общественную поставили, а она, власть-то наша, четвертый месяц сиднем сидит, ни дела от нее, ни заботы, а это и на руку нашим мироедам; их руку и тянет комитет-то наш. Подати, недоимки по-прежнему с нас тянут.
Вот Андрей Малыга с зятем за всю войну ни копейки податей не платили, квитки, говорят, потеряли. Они интендантству сено доставляют, а мы и поныне на них свои хребты ломаем. А комитет наш что, самогон вместях с ним дуют. Мироедский это комитет. Новый надо поставить.
— Так их, Порфирыч, шатай, чтоб рассыпались! — весело шумел сход.
На крыльце появилась женщина. Сход радостно заволновался.
— Дарюха! Ай молодчага! Крутани комитетчиков!
— Ну, ладно галдеть-то, дело хочу сказать.
— Говори, говори, Дарья!
— Я думаю, мужики, что работа нашего комитета потому на кулаков шла, что усы у комитетчиков в самогоне. Мы промашку тогда сделали, что мокроусых в комитет посадили, теперь промашку надо исправить и выгнать их из комитета.
— Так! Так их!
— Я думаю, — продолжала Дарья, — что в комитет надо выбрать тех, у кого мозоли на хребтах от мироедских хлебов, да кто на самогон не падкий. Кирюха-то правильно говорит, что комитет наш на поводу у мироедов, первый на поводу у них председатель наш Пахом Тетеря. Он и спит пьяный на комитетском столе...
— А рази ты меня поила!
— Молчи, Тетеря, настоящая ты тетеря, поили тебя мироеды, а ты своей широкой спиной прикрывал их. Много ты с них податей-то собрал? Молчи уж, хвороба толстозадая!
— Ух ты, как она его...
— Я думаю, что больше говорить нечего, комитет надо новый избирать.
— Правильно! Дарюха все высказала. Новый комитет надо! Председатель растерянно мялся. Мужики шумели и понукали Тетерю:
— Ну, Тетеря, шевелись, давай новый комитет выбирать!
— Да я что, хоть сейчас... Сами выбирали...
— Давай, давай!
— Ну, называйте, кого в комитет...
— Дарью, Дарью! — дружно зашумели голоса, — ее председателем.
— Ну, батюшки, чего же вы меня-то толкаете. Мужиков не хватает, что-ли?
— Иди, иди, Дарья, лучше мужиков-то вытянешь!
— Ну ладно уж... — Дарья подошла к председателю: — Ну-ка пусти, насиделся...
Тетеря, недовольно косясь на Дарью, отодвинулся к краю стола. Дарья заняла его место:
— Ну, мужики, давайте кого еще?
— Кирюху, фронтовика!
— Стой, товарищи, не дело. Я в отпуску, через неделю обратно в окопы. Выбирайте других.
— Кузнеца давайте, Кудлатого! Работящий мужик, за мироедами не потянет.
— Есть Кудлатого. Кого еще?
— Порфирыча!
— Отца Василия!
— Не надо, пусть покойников отпевает!
— Бассаргина Митроху!
— Фадея Малыгу!
— Куда мироеда тянешь! Не надо Малыгу!
— Прокопьева, инвалида!
Комитет выбрали из десяти человек. Ни поп, ни кулак Малыга в комитет не попали. Дарью избрали председателем.
Я с радостным изумлением смотрел, как эта энергичная крестьянка деловито, не горячась, наводила порядок на сходе и провела перевыборы комитета.
Сход расходился медленно. Кулак Малыга язвил:
— Баба целое общество оседлала. Революционная-то власть, выходит, бабья.
— A-а, двуутробный, не нравится тебе бабья власть... Погоди, жирка-то она с тебя поспустит. Это не Тетеря, самогончиком не угостишь, — насмехался над Малыгой инвалид.
Целую ночь мы у Кирюхи беседовали с новым комитетом. Намечали, как развернуть работу, с чего начать.
Дарья и тут показала себя хорошо. Она предложила отобрать у кулаков землю переселенческого фонда, которую они успели прибрать к рукам за время войны, и наделить ею малоземельных. Кирюха предложил собрать с кулаков подати за все годы, а также отменить право попов собирать ругу(?). Вся программа работ была оформлена постановлением. Только перед самым утром все разошлись по домам, уставшие, с воспаленными глазами.