Рассмотрим подробнее каждую из выделенных метрических групп в традиционной для отечественного стиховедения последовательности: ямбы, хореи, 3-сложники. Для детального анализа нами были составлены таблицы со статистическими данными по метрическим формам каждого из поэтов. Кроме того, были выведены суммарные данные по трём авторам. В ходе дальнейшего изложения материала мы будем руководствоваться частотностью употребления каждого размера (от максимальной — к минимальной).
Среди ямбов наибольший суммарный показатель по трём авторам дает 5-стопный ямб (Я5). В основном, за счёт Высоцкого, у которого этот размер оказывается явным лидером в данной метрической группе. У Окуджавы и Галича Я5 занимает второе место (ср.: «Я не люблю», «Песня про стукача» Высоцкого; «Песня о солдатских сапогах», «Нева Петровна, возле вас — всё львы…» Окуджавы; «Песня о Тбилиси», «Слава героям» Галича). Такие предпочтения в целом отражают стиховые закономерности эпохи: в поэзии советского периода 5-стопный ямб возрастает и практически сравнивается по употребительности с 4-стопным. То есть, в данном случае наблюдается совпадение тенденций: Я5 является востребованным как в современной «книжной» поэзии, так и у представителей авторской песни.
На втором месте по суммарным данным трёх поэтов находится 4-стопный ямб (Я4). При этом он лидирует среди ямбов сразу у двух авторов — у Окуджавы и Галича, а у Высоцкого отступает на четвёртое место (ср. «Ванька Морозов», «Песенка кавалергарда», «Шарманка старая крутилась…», «Всё глуше музыка души…» Окуджавы; «Падение Парижа», «Счастье было так возможно» Галича и «Памяти Василия Шукшина», «Я был душой дурного общества» Высоцкого). Как известно, этот излюбленный размер Пушкина в русском стихосложении стал «ведущим размером всех эпох». Стиховеды связывают успех 4-стопного ямба в русской поэзии с тем, что он соответствует «нормальному ритму русской речи»[212]. По данным М. Л. Гаспарова, Я4 сохраняет своё влияние и в поэзии советского периода, оставаясь универсальным, жанрово нейтральным[213]. Отдавая предпочтение 4-стопному ямбу, Окуджава и Галич с одной стороны, следуют классической традиции, с другой — отражают тенденции своего времени. А Высоцкий проявляет индивидуальность, снижая интерес к 4-стопному ямбу.
Следующим по суммарным данным трёх представителей авторской песни оказывается разностопный ямб (ЯРз). Этот размер занимает третье место среди ямбов у Окуджавы и Высоцкого, а в метрическом репертуаре Галича отсутствует. Как отмечает М. Л. Гаспаров, в поэзии советского периода разностопные урегулированные размеры «оскудевают»: из разностопных двусложников в употреблении остаются только размеры с урегулированным чередованием 4-стопных и 3-стопных строк, более контрастные сочетания редки[214]. На этом фоне Галич, отказываясь от ЯРз, не противоречит тенденциям эпохи, а Окуджава и Высоцкий предстают экспериментаторами. Так, Окуджава использует самые разнообразные модификации разностопного ямба, чередуя строки разной длины: 6-ти и 5-стопные («Прогулки фрайеров»), 8-ми и 6-стопные («Ещё один романс»), 4-х и 7-стопные («Ах, трубы медные гремят…»), 5-ти и 2-стопные («Мне всё известно. Я устал всё знать…»), 5-ти и 3-стопные («Мне русские милы из давней прозы…») и др. У Высоцкого также разрабатываются редкие формы: Я4242 («Дурацкий сон, как кистенём…»), Я5252 («Я думал — это всё, без сожаленья…»), Я446446 («О моём старшине»), Я7575 («О фатальных датах и цифрах») и др.
Все три автора достаточно активно используют вольный ямб (ЯВ). Высокая доля ЯВ в авторской песне создаётся преимущественно за счёт Высоцкого, у которого этот размер занимает второе место среди ямбов[215]. У Галича ЯВ оказывается на третьей позиции в указанной метрической группе, у Окуджавы — на четвёртой (ср.: «Мне каждый вечер зажигают свечи…» Высоцкого; «Опыт прощанья» Галича; «Ленинградская элегия» Окуджавы). В контексте стихосложения второй половины XX века эти показатели выглядят необычно, поскольку вольные размеры в данный период «сходят на нет»[216]. По данным стиховедов, вольный ямб отсутствует у Ю. Левитанского[217], его процент незначителен у С. Кирсанова[218], однако ЯВ достаточно часто употреблялся Б. Слуцким[219], Н. Заболоцким[220], А. Кушнером[221]. Проследив картину эволюции этого «необычного», «самого свободного размера силлабо-тонической системы», автор первого в отечественном и зарубежном стиховедении масштабного монографического исследования вольного ямба С. А. Матяш отмечает, что «на протяжении длительной истории вольный ямб не покидает метрического пространства русской поэзии: перемещаясь из центра на периферию метрического репертуара, он неизменно остаётся в его пределах»[222]. Характеризуя этот размер, стиховеды называют его «своеобразной стиховой конструкцией», обладающей «обилием модификаций, способных создавать и “образ прозы”», и образ “возвышенной поэзии”»[223]. Наш анализ показал, что классики жанра авторской песни используют ЯВ с чередованием строк разной длины для выражения интонационных перепадов речи, маркировки динамики развития образа, усиления драматизма:
212
215
Подробнее о вольном ямбе Высоцкого см.:
217
218
219
220
221
222
223