— Вашу автобиографическую повесть о войне — «Будь здоров, школяр» — в своё время критиковали…
— Сегодня я понимаю, почему эту мою книгу о войне критиковали. Её герой, как и я, не был героем. Это был антигерой, и он отклонял-ся от общепринятой схемы. Ну что ж, покритиковали и покритиковали. Ничего особенного.
— Как вы относитесь к критике?
— Что ж, критика… Когда произведение уже готово, что может критика? Разумеется, мне любопытно, что обо мне напишут, и я всё читаю с интересом. Но я не очень близко принимаю к сердцу чужие мнения. Правда, мне бывает жалко, когда я вижу, что человек ничего не понял из того, что я написал. А когда я знаю, что он и не хотел понять, то мне его тем более жаль. Разумеется, это пришло со временем, раньше я очень живо реагировал на критику, писал объяснения, переживал из-за несправедливых рецензий. Сейчас я считаю: бог с ней, с критикой — главное, чтобы моя, так сказать, литературная продукция не застряла на одном месте, не прекратилась. Я нормальный человек, а у каждого нормального человека есть враги. Нельзя всем нравиться.
— Вашей поэтической родиной считается Арбат, но он тоже уходит в историю…
— Я написал на эту тему статью, никто её не хотел печатать. В конце концов опубликовала газета «Советская культура». Я пробовал протестовать, сдерживать — потому что Арбат сносят, разрушают, и не только улицу Арбат. Весь этот район разрушают со страшной силой, и в этом историческом центре старой Москвы возводят современные здания для разных, очень важных учреждений. Так что — что я могу сделать один? Впрочем, Арбат был хорош главным образом как идея. А сама улица моей молодости — это была плохая улица.
— А можно узнать, где вы там жили?
— На самом Арбате, в доме 43. Там, где внизу шашлычная и магазин электротоваров: вот в этом старом доме. А во дворе — если вы заглянете, когда будете проходить, — растёт несколько деревьев. Двор большой и грязный, как было, так и осталось — жутко грязный, но деревья там растут. Так вот, кроме двух старых с толстыми стволами, все остальные посадили мы с друзьями в детстве…
— Не могли бы вы рассказать что-нибудь о своём детстве?
— О моём детстве? Сомневаюсь, чтобы это было интересно… Как-то я сейчас не могу ничего припомнить. Если бы это было интересно, я бы уже об этом написал. У меня было трудное детство. То есть до двенадцатилетнего возраста всё было хорошо, но когда родители стали «жертвами культа личности», всё в моей жизни стало плохо, и мне даже вспоминать не хочется.
— А описание детства подростков из книги «Фронт приходит к нам» не содержит автобиографических фактов?
— Не-е-е-т, как раз это всё вымышлено. Просто я как-то придумал что-то вот такое. Это такая… литературщина[50].
— А как возникла такая очаровательная книжечка для детей, как «Великолепные приключения»?
— А-а-а… Тогда я был в Ялте, жил в Доме творчества писателей и скучал по своему маленькому сыну, который только что научился читать. И вот я писал большими печатными буквами сказочную повесть, каждый день по отрывку, и каждый день отправлял по письму. Например, я писал: «Я живу теперь на берегу моря, идёт дождь, скучно; а я целыми днями смотрю в бинокль и высматриваю приключения. Из моря в мою комнату переселилось огромное чудище, и ещё у меня живёт одна добрая змея, и мы вместе мечтаем о приключениях. Продолжение в следующем письме». И дальше: «Мы решили отправиться в путешествие и купили маленький кораблик». Всё это я ещё и рисовал: симпатичное морское чудище, добрую змею, которая любит дремать на абажуре настольной лампы, корабль, себя самого.
Я написал больше десятка таких писем, описал приключения, которые произошли с нами по пути, а после возвращения домой показал эти письма Белле Ахмадулиной. Белла немедленно обнаружила профессиональный инстинкт и сказала: «Слушай, ведь это нужно издать». И я подумал: «Действительно, можно бы это и издать». И из каждого письма делал по одной главе. Нашлись добрые люди, отдали это в издательство, и так вышла маленькая книжечка. Впрочем, потом её стали критиковать, и на этот раз претензии относились к одному персонажу, которого я назвал — Невыносимый Приставучий Каруд. Этот Каруд занимался тем, что всех заставлял делать одно и то же, да ещё хотел, чтобы они делали это по команде самого Каруда. А если прочитать имя Каруд задом наперёд, то выходит Дурак.